— А теперь упражнение. — Она раздала карандаши и чистые листы бумаги. — С какими словами у вас ассоциируется идеальная бар- или бат-мицва?
Я подумала и написала: «все счастливы», затем «бродвейская тема» и «сувенирные СВ с музыкой из „Бриолина“». Потом покосилась на листок матери и увидела, что она написала «иудаизм», «традиция» и «Бог». Брюс обошелся без слов. Он нарисовал космонавта в скафандре, палящего по банде одноглазых пришельцев. Головы пришельцев разлетались в клочья.
Подняв глаза, я заметила, что мать разглядывает листок Брюса. Брюс посмотрел на нее, пожал плечами, взял ручку и нарисовал еще одного пришельца, немного похожего на мать. Я фыркнула. Брюс усмехнулся. Мать чопорно выпрямилась и прижала сумку к груди.
— Давайте сравним! — предложила Дидра. — Думаю, вы приятно удивитесь, обнаружив, как много у вас общего!
Брюс опустил голову и сложил лист пополам. Слишком поздно.
— Да ладно тебе, — успокоила мать. — Кровавая инопланетная бат-мицва в стиле «Доктора Кто» — мечта любой девочки!
Брюс моргал, моргал и моргал.
— По-моему, выбирать должна Джой, — наконец отозвался он.
— Я хочу «Бриолин», — быстро заявила я.
— Никакого «Бриолина», — отрезала мать.
— А что не так с «Бриолином»? — удивился Брюс.
— Мама считает, что это пропаганда подростковой преступности и курения, — пояснила я, не глядя на Брюса. Очень уж трудно было не вспоминать, что он голый елозил по матери на заднем сиденье родительской машины.
Брюс ухмыльнулся.
— Когда это ты заделалась ханжой? — спросил он у матери.
Мать покраснела и глубоко вздохнула.
— В принципе, я не против темы. Я тоже люблю вечеринки с сюжетом.
Я закатила глаза. Ну да, конечно.
— Например, «Лак для волос»[39], — произнесла она. — Как тебе «Лак для волос»?
Я поджала губы. Конечно, мать пошла на уступку, разрешив хоть какую-то тему. Но разумеется, выбрала мюзикл, в котором толстая девица обретает счастье с классным парнем. Можно подумать, в реальной жизни такое бывает.
— Или «Ведьма»[40]. Нам понравилась «Ведьма», помнишь?
Я снова закатила глаза. Конечно, ей понравилась «Ведьма», ведь там парень достается зеленокожей девице. Если бы кто-нибудь написал мюзикл, в котором парень достается толстой зеленокожей девице, мать, наверное, умерла бы от счастья.
— Вопросы! — громко сказала Дидра.
Руку подняла женщина с короткими розовыми ногтями.
— Мой бывший муж женился на гойке, детей они воспитывают не в еврейских традициях. Но ведь их дети — сводные брат и сестра моей дочери! Какая роль в службе им подойдет?
Дидра заговорила о благословении детей. Мама наклонилась вперед, внимая каждому слову. Брюс нарисовал еще несколько пуль. Я снова обвела взглядом зал. Эмбер ерзала на скамье, то закидывая ногу на ногу, то снова ставя ноги рядом. Ее одежда, как всегда, была идеальна: ботинки, блузка и джинсы, не слишком темные и не слишком светлые, не слишком свободные и не слишком тесные.
Следующим был темноволосый низенький мужчина в первом ряду.
— Не знаю, можете ли вы мне помочь, — замялся он.
— Давайте попробуем, — широко улыбнулась Дидра. — Я уже много чего слышала.
Мужчина придержал ермолку, поскольку та чуть не упала с лысины на пол.
— Моему старшему сыну девятнадцать лет. Он сейчас меняет пол.
Улыбка Дидры поблекла. Похоже, такого в ее практике еще не встречалось.
— Он принимает гормоны, проходит лазерные процедуры, но еще не, гм… — Мужчина поднял два пальца и щелкнул ими как ножницами. Брюс вздрогнул и закинул ногу на ногу, — Он одевается как женщина. Считает себя женщиной. Ему… то есть ей… ей предстоит алия на бат-мицве моей дочери. Но она хочет, чтобы ее вызвали по новому имени. Наоми бат Пенина. — Мужчина снова ухватился за ермолку, — Наоми, дочь Пенины. А наш равви против, потому что биологически Наоми до сих пор мужчина.
Дидра запустила руку в волосы, звякнув браслетом.
— Ну… — протянула она. — Как насчет обряда, в котором имя вашего, гм, ребенка не будет играть роли? Например, «одевания» Торы?
«Точно, — подумала я. — Тем более что она, или он, скорее всего, отлично разбирается в одежде».
— Конечно, так нам не придется произносить ее еврейское имя. Но что скажет равви? Кто «одевает» Тору? «Сестрой» Мэдди он ее не назовет.
— Пусть ее назовет «сестрой» ваша дочь.
Мужчина задумался.
— Можно попробовать, — согласился он.
Дидра удовлетворенно вздохнула, а может, просто почувствовала облегчение.
— Еще вопросы?
Руку подняла моя мать. Я съежилась.
— Поняла вашу мысль о включении и уважении, — начала мама. — Но если к согласию прийти не получается, кто должен принимать решение?
— Вы говорите о разногласиях между родителями? Или между родителем и ребенком?
— И то и другое, — ответила мама. — Теоретически.
— Полагаю, необходимо выслушать каждого члена семьи. И в конечном итоге прийти к компромиссу, учесть все мнения.
— А если не выходит? — настаивала мама.
Улыбка Дидры совсем увяла.
Мама продолжила:
— Что, если родители, например, хотят устроить простой, выразительный религиозный праздник? Превознести те самые еврейские ценности, о которых вы говорили? А ребенок мечтает о танцах в облегающих трико под ремикс «Promiscuous Girl»?[41]
Брюс взглянул на меня.
— «Promiscuous Girl»? — повторил он.
— Понятия не имею, о чем речь, — пробормотала я. — Старье какое-то. Спасибо, не надо.
— Вы уже наняли танцоров? — спросила маму соседка. — Когда отмечаете?
— В октябре, — отозвалась мама.
— Если хотите нанять танцоров, лучше поторопитесь, — посоветовала соседка, наклонившись вперед. В руке она сжимала ядовито-розовый ежедневник.
— Мы не хотим танцоров! — повысила голос мать. — Это она хочет танцоров.
И ткнула в меня пальцем. Я вжалась в сиденье, мечтая провалиться сквозь землю.
