что при их ловле под водой головой рисковали в Офисном Безумии, согласно вашему же отчету.
— Как минимум? Думаете я что-то скрыл? — Удивился Курт. — И название дурацкое «Офисное Безумие». Если уж меня записали в первооткрыватели нового преддверия, то я бы мог придумать что-то поинтересней.
По сути, что такое оставшаяся у него на руках горсть серебристых жемчужин, добытых в процессе прохождения фейкового квеста, Курт и сам никак не мог определиться. Но и собеседница была не вполне права в своем утверждении, насчет того, что он не относит их к артефактам. Он относил. Хотя бы потому, что чем больше он о них думал, тем больше в нем зрела нездоровая такая, беспричинная уверенность: главное их не выбрасывать и в свой срок они пригодятся. Но, то самое проклятое но — подобная уверенность в посторонних предметах без значимых объяснений именно тот признак, о котором не стоило упоминать на собеседовании. Тем более в разговоре с руководителем СКиИИ. Так что эту тему Курт, обдумав все, решил пока не продолжать. По крайней мере, до тех пор, пока какой-нибудь вкрадчивый голос в голове не попросит, чисто по дружбе, съесть пару краснокнижных пингвинов или еще какую дичь. Во всех смыслах этого слова.
— Не именно вас записали, Курт, а вас двоих. Название предложила Яна. И она кадровый сотрудник службы, а это дает определенные привилегии, — разъяснила тем временем собеседница. — Не завидуйте. И нет, дело не в том, что мы считаем, что вы что-то скрыли. Дело в том, что мы считаем, что вы сами можете чего-то про свои находки покуда не знать. Хотя бы то, что они такое. Они вас не беспокоят?
— Не особенно, — соврал Курт. — Но вы правы, я пришел чтобы разобраться и с этим тоже. Но, в целом, я до сих пор заинтересован в трудоустройстве в вашу контору. По многим причинам.
— Назовите хоть одну, настоящую, — хмыкнула Вероника. — Не для галочки. Деньги, как я вижу из вашего досье, это не тот вопрос, который вас волнует в жизни, верно?
— Точно не деньги, нет, — ответил, закивав, Курт. — Причину? Ну пусть будет основная. Мне просто, в кои-то веки, стало интересно. Вот эта вся круговерть, несколько затягивает, видите ли. Вот так, глупо.
— Что ж, это подходит. Надеюсь, не стоит упоминать, что речь о работе, а не о развлечении? Впрочем не важно. Прежде чем обсуждать всерьез эту тему, нужно разобраться с тем, что вы есть такое. К слову… — Сделала она паузу. — Вам ведь уже кто-то объяснил, что в аномальных зонах вам делать нечего?
Да, эта тема опять всплыла. Ранее, Курт не то чтобы не поверил словам вызволившего их сержанта Гонзалеса. Но… Чувствовал себя уязвленным таким диагнозом. Неприятно ощущать себя в чем-то хуже других.
— Мне что-то такое говорили, да, — признал он. — Вроде как, веду я себя неправильно. Не по канону. Однако тот факт, что мы с вами все же беседуем вызывает вопросы. В общем, я не до конца проникся.
— Охо… — Откинулась в начальственном кресле Вероника, прищуривая глаза. — Не нравится чувствовать себя неполноценным?
— Вроде того, — пожал он плечами, думая над тем как легко его раскусили.
— Ок, я предполагаю, что вам могли сказать. Ирреал не твое, парень, не лезь туда и все будет хорошо?
— Вроде того, — повторился Курт.
— Тогда так, — припечатала Вероника. — Просто прими, есть три типа людей. Точнее их конечно больше, но в аномальных зонах их три. И это деление не зависит от того, как ты готов поменять свое поведение ии какой ты человек. Потому, что основывается не на этом. Это зависит от базиса личности. От изначальной склонности к порядку или к хаосу, если угодно. Если ты изначально в душе, в основе своей, логик а не интуит, то все. Считай, что это приговор. И никакие «слушай свое сердце», «главное правило — никаких правил» тут не помогут. Что тебе не говори из таких правил, все равно услышишь не то, не так и не вовремя. Именно по этому, к слову, женщины, несмотря на социально более эмоциональную роль ничуть не успешнее в аномальных зонах, чем мужчины. Потому, что это и не про социальные роли тоже. Дело не в том, слушаешь ли ты интуицию. Дело в том, живешь ли ей ты? Если да, тогда все получается там как-то само, не без доли везения, но… Поступки твои не из логики должны идти, а изначально оттуда, из великого рандома. В жизни, кстати, такие люди куда менее успешны, потому как реальность, она и есть реальность, в ней логика — рабочий инструмент познания мира. Отсюда и аномально высокий процент носителей с различными проблемами с головой. И вот это все, история не про вас, Курт. Совсем не про вас. В описании ваших приключений это любому специалисту красной нитью прошито.
— Стоп, а что там с третьим типом? Я насчитал только два. — Удивился Курт.
— Вот, вот. Про это я и говорю, — рассмеялась Вероника. — Все по полочкам, да? Третий тип, Конрад, это те, кто в схему не вписываются. Носители специфических артефактов, как я, кстати, или артефактов от ранга «Bплюс». Или вот такие, нереально, не вероятно, запредельно везучие парни. Причем последнее, почти исключительно про вас. Вы свои деньги часом не в казино зарабатываете, может они не семейные? Или это талант генетический?
— Нет, — не слишком вежливо буркнул Курт, ибо объяснения ему никаких новых открытий не подарили. Одно расстройство. — Семейные. Считайте, что дядя умер и оставил нам наследство. Только он не умирал и дай боги ему здоровья. Но это тоже вписывается в вашу занимательную теорию, верно?
Часть вторая, глава вторая
Знакомство и процедурки
Распрощавшись со своей будущей потенциальной начальницей, Курт попал в лапы к тому самому заму, о котором Вероника упомянула в начале разговора. Звали его Виктор Михайлович, и замом он был по научной части. Возможно не только, так как он не уточнял, но Курту его работа открылась именно с этой стороны.
По виду тот оказался широченным смурным мужиком в джинсах и серо-коричневом пиджаке с кожаными вставками, пошитом явно на заказ, на его необъятный плечевой пояс. Венчала все это великолепие, словно башня венчает танк, чуть ли не ковбойская шляпа на круглой голове. Коротко пожав Курту руку, разводить долгих задушевных бесед рекомый Виктор далее не стал, сплавив Курта своим немногочисленным «нукерам», так что предварительное знакомство вышло коротким.
Нукеры оказались более дружелюбны, или, что вернее, более заинтересованны в нем, как в
