6 до 12 маленьких комнат с земляным полом. Как правило, каждая семья занимала отдельную комнату, но иногда в комнате помещались две семьи. Обычно «линии» тесно примыкали одна к другой, образуя длинные кварталы. Водопровод отсутствовал, и люди были вынуждены пользоваться грязной, непроточной водой из прудов. Плантационные рабочие обычно не наделялись участками земли для разведения огородных культур. Плантаторы были заинтересованы постоянно иметь свободные руки, поэтому они не позволяли рабочим заводить собственное хозяйство. К тому же плантаторы стремились занять посадками максимальную площадь.
Чрезвычайная скученность «линий» и отсутствие элементарных санитарных условий вызывали частые эпидемии. Многие плантационные рабочие страдали от малярии и туберкулеза, а также от желудочно-кишечных заболеваний, на которые приходилось 48 % общего числа смертных случаев. Смертность среди плантационных рабочих была выше, чем среди других групп населения Цейлона, особенно высока она была среди детей. Некоторые крупные плантации имели собственные лечебницы, но обычно заболевшего рабочего отправляли в государственную больницу. Плантаторы должны были выплачивать на содержание больницы определенный процент от стоимости каждого фунта экспортируемого чая. Хотя этих средств было недостаточно, чтобы покрыть расходы на нужды больниц, плантаторы всячески стремились уклониться от уплаты даже этих скромных сумм.
В столь же плачевном состоянии находилось дело просвещения рабочих. В 1905 г. были опубликованы предложения по проблеме образования детей индийских плантационных рабочих на плантациях Цейлона. Владельцы плантаций, на которых имелось свыше 25 детей в возрасте от 6 до 10 лет, были обязаны открывать начальные школы и обеспечить их помещением и учителями на всех плантациях. Но это положение часто нарушалось, плантаторы открыли гораздо меньше школ, чем было необходимо. Многие дети плантационных рабочих вообще не получали образования, так как им приходилось с малых лет работать.
Индийские плантационные рабочие были лишены элементарных политических прав. Им не разрешалось покидать территорию плантации без специального указания ее владельца или управляющего. Рабочие не имели права созывать собрания без уведомления администрации. Для посещения плантации посторонним лицом также необходимо было добиться разрешения у ее владельца или управляющего; последние стремились изолировать плантационных рабочих от других групп цейлонского рабочего класса. Используя живучесть различного рода предрассудков в среде забитых и безграмотных индийских кули, их принадлежность к низшим кастам, английские и прочие плантаторы препятствовали росту организованности и сознательности плантационных рабочих. Плантаторам с помощью кангани и специальных агентов удавалось узнавать о настроениях плантационных рабочих, а затем избавляться от недовольных. На долгие годы индийские плантационные рабочие оказались изолированными от других групп цейлонского общества.
Развитие плантационного хозяйства во второй половине XIX в. тяжело отразилось на положении цейлонского крестьянства. Все большее число крестьян и деревенских общин лишалось своих земельных владений. С 1855 по 1866 г. было продано 107 395,5 га земли. Основная часть этих земель лопала в руки английских кофейных плантаторов. Но продолжавшийся кофейный бум заставлял английских плантаторов изыскивать дополнительные способы для захвата земель цейлонского крестьянства. Многие крестьяне владели землей на основе дарственного документа (саннаса), который они получили от прежнего правителя государства Канди или других крупных феодалов. В 1866 г. был издан указ, обязывавший всех владельцев саннаса перерегистрировать их или каким-либо другим образом доказать свое право на владение землей. За годы многочисленных войн многие саннаса были уничтожены или потеряны, тем самым крестьяне лишались возможности доказать свое право на владение землей. Другие саннаса были признаны при перерегистрации недействительными. Таким образом, указ 1866 г. привел к экспроприации владельческих прав цейлонского крестьянства.
По указу 1866 г. были изменены формы взимания и ставки налогов с земель под рисом. Английские колониальные власти считали необходимым поднять ставку налогов со всех земель под рисом в округах Центральной провинции, так как конкуренция крестьян и развитие торгового земледелия в этих районах привели к росту цен на землю. Вместе с тем колониальные власти стремились взимать земельный налог не в натуральной, а в денежной форме. Для многих крестьян уплата налога с рисовых полей в денежной форме несла дополнительные трудности. Часть крестьян перешла к разведению кофе на своих участках или занялась отхожим промыслом, чтобы получить деньги для уплаты налога. Гибель кофейного хозяйства привела к обезземеливанию и обнищанию значительного числа крестьян, которые были вынуждены заложить или продать свои земли. Так, в округе Матале, где крестьяне занимались выращиванием кофе, во многих деревнях крестьяне были вынуждены продать все свои владения и земли хена, а сами целиком зависели от работы на плантациях.
Цейлонское крестьянство все больше становилось жертвой земельных спекуляций. В роли перекупщиков часто выступали торговцы, лавочники и ростовщики. Они буквально за гроши скупали крестьянские земли и тут же продавали их за большие суммы крупным плантаторам. Некоторые английские чиновники принуждали крестьян почти бесплатно отдавать им часть своей земли, обязуясь в судебных органах отстаивать право крестьянина на остальную землю. Значительная часть беднейшего крестьянства в районе Канди прибегала к подобному способу, чтобы сохранить хотя бы часть своих владений. Забитый и неграмотный крестьянин был вынужден на это соглашаться, так как знал, что подобным образом он сможет сохранить хотя бы часть собственной земли, иначе, когда дело доходило до суда, его лишали всего имущества и земли. Ведь разбор дела в судах требовал больших денежных расходов и отрывал крестьянина на долгое время от сельскохозяйственных работ, что также подрывало его хозяйство.
Значительно ухудшилось положение крестьянства после создания чайных плантаций. В 80—90-х годах распродавались лесные угодья в горах, а также другие участки так называемых коронных земель. Так, с 1878 по 1902 г. было продано 204 522 га государственных земель, на большей их части были созданы чайные плантации. В 1897 г. английские колониальные власти вновь произвели захват земель хена, лесных угодий и пастбищ, которые еще оставались в ведении общин или отдельных крестьянских семей. По «Ордонансу о свободных землях 1897 г.» крестьяне опять должны были подтвердить свои права на владение этими землями. Экспроприированные земли были затем проданы английской администрацией чайным плантаторам.
В конце XIX в. процесс экспроприации владельческих прав крестьянства усилился настолько, что многие крестьяне полностью лишились земли и были вынуждены арендовать ее на кабальных условиях. Значительное число крестьян в провинции Ува было согнано с земли. Так, в Удукинде за 1882–1885 гг. было продано 22,5 % всех земель, на которых проживало около 49 % населения этой местности. Подавляющее большинство крестьян (80 %), лишившись земли, превратилось в арендаторов, а остальные покинули эти места. В районе Валапане (округ Нувара Элия) за 1882–1886 гг. было продано 15 % рисовых полей, принадлежавших крестьянам. Основной причиной продажи была неуплата земельного налога. Страшная участь постигла разорившихся крестьян: свыше 36 % их умерло, а остальные были вынуждены с семьями покинуть Валапане. Характерно, что новые владельцы, среди которых преобладали выходцы
