И, наконец, подытожил: если я умер, остался калекой, заканчиваю дни убогим, я должен дать себе еще один шанс.
В целом, она, то есть я, оказался очень дружелюбным. И первая моя мысль была сделать еще одного меня. Но затея не увенчалась успехом. Чтобы стать мной – надо заключить себя в землю, а она не способна противостоять Бездне. Она не чувствовала землю, как я, не умела произнести слово, она оказалась даже менее интеллектуальной, чем земля, которая быстро накапливала информацию о самой себе, через меня – так у меня появилась память.
Печально взирал я на себя обгоревшего. Многие миллионы лет красная глина валялась бесхозной, пока однажды мне не пришло в голову создать живое существо. Идея оказалась удивительно удачной. Я внезапно понял, что могу смотреть на себя ее глазами.
Меня охватила глубокая радость. И уже тогда я начал подумывать создать мыслящее существо, с которым бы смог разговаривать, которое вернуло бы красную глину в первоначальное состояние, или, по крайне мере, приблизило бы ее ко мне. Мое пространство не такое, как ваше, я могу слепить все что угодно, и оно будет материальнее, чем твои мучители. Я стал мечтать о блохе, которая прыгала бы по мне и восхищалась мной, а я буду жить с ней в любви и согласии.
Наивные помыслы…
Первый человек и первая женщина не имели между собою ребра. Я дал им много красной глины, я запрограммировал их на многое, придумал логику и даже память, но получились высокоразвитые существа. Которые мало чем отличались от животных. Их не тянуло друг к другу, они не чувствовали друг друга, не злые, но и не добрые – как камни. И абстракционизмом от них не пахнет.
И тогда стал думать, как оставить их самостоятельными и в то же время мудрыми. Пришел к выводу – устроить надо по образу себя самого дать им глаза на затылке, которые смотрели бы внутрь. Но, вместо Бездны, пусть будет другой человек, чтобы и у человека была Небесная и Поднебесная, и тогда он будет для ближнего не как Бог, а как друг и брат, и муж или жена, и боль одного позовет другого. А появятся дети, люди будут учить их искать доброе начало.
Манька криво усмехнулась.
– Но тут появился змей, и сказал: обломись, я воду в землю человека, и буду принимать горячее участие в его жизни, и стану ему и женой, и мужем, и Богом. Глина сразу же захотела иметь все то, что у тебя! Небо оказалось под угрозой. И ты проклял глину и переправил ее на другой уровень материальности, змей торжественно был переправлен вместе с людьми в Поднебесную и получил землю человека, чтобы язвить ему пяту, а потом решил, что лучше вообще избавиться и от человека, и от его сожителя.
– Ну, в принципе, так оно и было, – согласился Дьявол. – Человек вышел из грязи в князи и обрел самостоятельность. Я долго пытался научить его жить в согласии, но и у меня не все и не всегда получается. И тогда подумал, а на что он мне? Зато оказалось очень удобно добывать землю: один раз слепил горшок – и пошло-поехало: плодитесь, размножаетесь, подрастаете. Змей – всего лишь информация, которая легко убивается при форматировании земли.
– Получается, что я – это ты? Не в смысле ты, но как бы ты? То есть, я могу прийти к тебе и сказать: вот она я, твоя изувеченная, искалеченная, оторванная от тебя какая-то часть, в каком-то поколении?
– Можешь, если протиснешься через Твердь.
– С другой стороны, получается, люди правильно тебе говорят, что земля должна им принадлежать, это они ее достали!
– Начнем с того, что голову в Небытие сунул я! Заземлил себя тоже я. У моей обгоревшей кожи ума бы ее рассмотреть не хватило. Как говорится, все достается сильнейшему. Сама глина мне по этому поводу претензий не выставляет, лежит себе и очень довольна быть моей частью тела. А твое сознание отстоит от нее на несколько сотен поколений. Имей она хоть чуточку ума, посмотрев на тебя, думаю, она бы перекрестилась: чур меня, чур!
– Ну… получается, что Небытие не совсем пустота? – подытожила Манька.
– О пустоте я не говорил, пустота, это когда пространство какое-никакое есть – именно Ничто. Великое, Безмолвное, Однородное, лишенное всякого Движения и чего бы то ни было. Без Времени, без Пространства, без малейшего желания жить или умереть… Ничто и пустота – две разные вещи. Там, где я, Небытия уже нет. Поэтому представить Небытие даже мне сложно. Я там не был, но смотрел сверху. И теперь не так глуп, обращаясь с Бездной осторожно. Вряд ли я стал меньше, я быстро пришел в себя, но часть меня пострадала, и я не уверен, что, если буду ломиться в Небытие дальше, не стану, как красная глина. Я понятия не имею, сколько от меня убыло, а сколько прибыло. Нет такого инструмента, чтобы меня измерить.
– Получается, что Бездна, хоть и не имеет сознания, Бог больше, чем ты.
Дьявол утвердительно кивнул.
– Бездна – Абсолютный Бог. Я хорошо знаю, что я могу, но я меньше всего знаю, что я такое, и только догадываюсь, наблюдая за вами, каждый раз понимая, что я – не вы. И я клянусь своей немой частью, которая испытала ужасы Бездны, я не приму сторону тех, кто не несет мне Благо. Но самое-то смешное, Манька, что от вампира мне выгоды больше. Я наследую все, что от него останется. Вернее, возвращаю себе все, что дал ему, но с процентом.
– От меня тоже останется, – отрезала Манька. – Будем считать, что я доброволец!
– Это вряд ли… – тяжело вздохнул Дьявол. – Земля не даст удрать такому интеллекту, который прорастает в другие планы, как росток, который нельзя отменить. С тобой не только у вампиров проблемы, у меня тоже.
– Это почему еще? – насторожилась Манька.
Дьявол хитро прищурился.
– Ты меня видишь? А это значит, что сознание твое – живое, и чтобы отправить тебя в Бездну, мне придется ослепить землю. И оставить тебя, тоже не могу. Выбор у меня небольшой: или выжечь из земли тебя, или оставить жить, но выжечь мерзость.
– ??? – Манька недоверчиво прищурилась, пытаясь понять, какая ей в том выгода.
– Вот предстанешь передо мной, и я выну мерзость твою перед землей, а она спросит: «Что ж ты раньше не показал, ведь рядом шел?» Но если ты не найдешь силы заглянуть за колючую проволоку, я отвечу: «Я показывал, но Маньку твоя боль не интересовала». Прыгнешь ты или не прыгнешь – ты проиграешь, если только не перепрыгнешь!
– Дьявол, какая же ты хитрожопая свинья! Сам ты мерзость! – возмутилась она. – На все у тебя есть оправдание, а потом спрашиваешь, откуда мерзость у твоей обгоревшей кожи! Не земле больно, а мне! Ты сам сказал, земля – вместилище информации.
– Ой, Маня, как мало ты знаешь о своем прошлом! Ты даже не представляешь, как мучают ее вампиры! – осудил ее Дьявол. – Разве ты хоть как-то существуешь в сознании, когда оно спит и не видит сны? Его просто нет – и этим все сказано. Ты спишь треть своей жизни, чтобы продлить на земле свои дни. А земля не спит, она караулит твое тело и твое сознание, и, если боль не пугает ее, она делает это уверенно и правильно. А есть такая боль, как язва, которую вижу я, и вижу, как она убивает землю, и земля уже не может исполнять свои обязанности, программа дает сбой, а твое сознание глухо и слепо, потому что стоит земле открыть свою рану, ты начинаешь умирать. И она терпит, потому что ее ужас – только ее ужас, а ты гость – временное явление. Недостойный гость. И она спокойно примет избавление от тебя.
