его ногам. Какого хрена, вновь всплывает в голове старый вопрос, и я делаю попытку исчезнуть, развернуться, сбежать, раствориться в эфире.
– Я очень скучал, – говорит он и крепко берёт меня за руку. – Пойдём.
Он разворачивается и тянет меня за собой, а я ничего не соображаю и единственная мысль, мелькающая в голове – это как схватиться или зацепиться за что-нибудь, чтобы не дать сдвинуть себя с места.
– Нет…– едва слышно выдыхаю я.
– Здесь есть гостевые комнаты, займём одну. Мы просто поговорим. Я должен тебе кое-что показать.
Он тащит меня по коридору, а я изо всех сил сопротивляюсь, упираясь ногами и пытаясь тянуть в обратную сторону, но он этого даже не замечает. Роб подходит к первой из нескольких одинаковых дверей и прикладывает к замку пластиковую карточку. Раздаётся щелчок, дверь широко распахивается, а я пытаюсь ухватиться за косяк, чтобы ни в коем случае не оказаться наедине с ним в одной комнате.
Но силы чересчур неравные и моё сопротивление оказывается сломленным. Он втаскивает меня внутрь, и я вдруг замечаю, что в комнате, похожей на гостиничный номер уже есть люди. На какой-то миг всё замирает, и я не могу поверить тому, что вижу перед собой.
На кровати сидит Ярослав. Он без пиджака, рубашка расстёгнута почти до пояса. Рядом с ним на кровати сидит полураздетая Ира-Веста. Она обнимает его одной рукой, а во второй руке держит вайпер. Пахнет коноплёй. Перед Яром стоят две полностью голые молодые девчонки и до меня вдруг доходит, что это их голоса я, скорее всего слышала в туалете и что за Ирка им звонила.
Все взоры в этот момент направлены на меня. Пауза тянется бесконечно долго.
– Упс, – наконец говорит Веста.
Я встряхиваю головой и выдёргиваю кисть, высвобождая её из руки Роба. Мне это удаётся. Не выпей я лишнего, возможно, я бы прямо тут грохнулась в обморок, но сейчас сильнее всего я чувствую злость. Так что, всё, что ни делается, всё к лучшему.
– Марина, Настя, – обращаюсь я к девчонкам, – не робейте. Чего стоите, как неродные? Ирка знаете, как трахается – огонь. Обкончаетесь сегодня, обещаю. И мужик её тоже хорош, нежный и ласковый, но быстрый. Или нет. Ну, это не важно. Одним словом, желаю вам всем хорошо провести время. Жаль, не смогу спросить, как всё прошло, поскольку никого из вас надеюсь в этой жизни больше не увидеть.
– Лис, это совсем не то, чем кажется, – пытается говорить Ярослав, но я его перебиваю:
– Я уже поняла. Всё всегда не то, чем кажется. Например, кажется, человек на работе горит, задерживается до ночи каждый день, а он с двумя бабами кувыркается. Или вот другой пример… Хотя знаешь, идите вы все на три буквы.
Я поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Вслед мне не раздаётся ни слова, я слышу только звук шагов – это Роб. Я останавливаюсь и резко поворачиваюсь к нему.
– Послушай ты, повар! – тихо цежу я и прям-таки вижу молнии, вылетающие из своих глаз. – Никогда не смей меня хватать, тянуть и тащить. Забудь обо мне и не подходи ближе, чем на километр. Всё! Банкет окончен!
Я смело выдерживаю его взгляд и ощущаю вкус свободы. Мне кажется, я избавилась от заклятья, и он больше не властен надо мной. Его глаза темнеют, превращаясь в застывающий шоколад, но он не пытается ничего предпринять.
– Ты расстроена, – говорит он и от звука его низкого хриплого голоса в сердце опять начинает шевелиться беспомощность, но это длится лишь мгновенье.
– Ты расстроена, – повторяет он, – сейчас тебе плохо, а завтра будет ещё хуже. Но это пройдёт. Я тебя понимаю и подожду. Что бы ни случилось, изменить ничего уже нельзя – ты моя и знаешь это. Если хочешь, могу подвезти домой.
Я не намерена слушать эту чушь, поэтому делаю резкий предупреждающий жест указательным пальцем в его сторону, разворачиваюсь и иду по коридору.
Как бы я ни выглядела, внутри меня всё полыхает, в голове звенит, желудок сводит болезненными спазмами и грудь при каждом вздохе пронизывает боль. Я стараюсь казаться холодной и неуязвимой и, наверное, мне помогает шампанское, но в этот момент мне хочется верить, что дело во мне самой.
Я распахиваю дверь и уверенным шагом выхожу из особняка. Скорее всего, завтра я буду погибать от горя и тоски, не зная, как жить дальше. Но, как бы то ни было, сейчас я полна решимости и хорошо представляю, что должна буду сделать как можно скорее.
15. Новая жизнь
Я выхожу из учительской, поправляя на плече ремешок от сумки, вызвавшей такой горячий интерес у коллег. Блин, может мне вообще с мешком холщовым ходить и в рваной одежде? Наверное, и тогда они найдут к чему прицепиться.
Сегодня даже индифферентная русичка Зиночка высказалась в таком роде, что зачем мне вообще нужна эта работа, если одна моя сумка стоит как полугодовая зарплата. Это подарок от Ярослава, и столько она, разумеется, не стоит. Но какой бы ни была её стоимость, не возьму я в толк, каким образом эта несчастная сумка влияет на мою работу.
Ко всему прочему, я её пытаюсь продать, но что-то мне подсказывает, что выручу я за неё не так уж и много. А деньги мне сейчас нужны позарез.
Я иду по широкому и пустому школьному коридору, как-то слишком уж вызывающе и раздражённо стучу каблуками. Надо было спуститься по другой лестнице, а то не хватало ещё козлище повстречать. Я благополучно миную дверь с надписью «Директор школы Кузьмищев А.Е.», но сделав несколько шагов слышу, как дверь открывается и вслед мне раздаётся:
– Алиса Вадимовна, уже уходите?
Ну что за напасть. Я останавливаюсь, кляня свою глупую неосмотрительность. Поджидал он меня что ли?
– Зайдите ко мне на минуточку. Надолго я вас не задержу.
Вот же невезуха! Я медленно и обречённо поворачиваюсь:
– Да, Анатолий Евгеньевич, конечно.
Конечно, Анатолий Евгеньевич, мне же больше нечего делать, как выслушивать ваши замечания. И на важную для меня встречу я не опаздываю, так что могу хоть до утра восхищённо внимать вашим мудрым, оригинальным и поучительным речам.
Я захожу в кабинет вслед за директором и останавливаюсь около двери, оставляя её приоткрытой. Так я пытаюсь дать понять, что готова находиться здесь действительно лишь минуточку и
