коронации Владислава на королевство венгерское
Так на св. Войцеха 1440выех ал Владислав из Кракова в Венгрию через Сондец с множеством людей польских в субботу св. Троицы и, переправившись через Дунай, въехал на Будзын, где венграми был принят с почестями. А в то время королева венгерская Альбрихта императора ЕлизаветаI родила сына, которому дала имя Ладислав. Tа, украв корону, сразу же приказала на день праздничный Дионисию, кардиналу, в Белогроде его короновать еще ребенком. Его она тайно послала в Ракуз и дала на содержание Фридриху, императорупослушному своему. Господа венгерские, съехавшись в Будзын, хотели короновать Владислава на королевство венгерское. Но когда короны не нашли, не хотели никуда пустить из города Ладислава де Гара, а также Дионисия, кардинала и других, что со стороны королевы приехали на лодке, дабы замок Вышегрод оставили и корону вернули, которая была поручена упомянутому Гаре.
Гара когда должен был с архиепископом присягнуть Владиславу, королю польскому, сразу же все с большим триумфом в костел его проводили. Там же его архиепископ Дионисий согласно [269] обычая венгерского на плечи свои взял и подняв назвал его королем венгерским, хорвацким и далмацким. Съехали потом в Белогрод на коронацию из Будзына. Там когда Гара покорно шел на Вышеград, не нашел ее в шкатулке, ибо она была обманом королевой украдена. Потому был Владислав коронован св. Щепаном со Схальбата короной в Белогроде на день св. Алексея, отчего были великие распри между королевой Елизаветой и Владиславом, королем венгерским.
Об убийстве Зыгмунта [86] , великого князя литовского, князем Иваном Чарторыйским 1440 и от сотворения мира 6948
Зыгмунт с подданными так сурово обходился,
Что почти в Нероново тиранство угодил
Грабя, беря, что ему нравилось,
И жадность еще больше сердце разжигала,
Лакомство, в котором не имел никакой меры,
Мощных тиранами делает этот обычай старый
Шляхецкие дома уничтожал и всех преследовал,
Что решил, чтобы с земли их уничтожить
Монивида с Румбовдом приказал казнить, господ умелых
Отчего уже [w] всем омерзел по своим делам жестоким.
Но его долго терпели, дабы то оказать
Что Литва своих князей всегда любила.
Но когда на княжеские бросил своей крови дома
Уже был его тиранства результат всем известен
Юрия Лингвеновича взял в плен и посадил
В Троках, и сокровища с его замков вывез.
Владимировича же, Олелька, в Копыле взял в плен,
Благородных Слуцких князей предка в эту же минуту [269v]
Посадил его в Кернове, жену его с сыновьями,
С Семеном и с Михайлом без малейшей причины
И чтобы их разделил, сыновей в Утене[87]
С матерью их за стражей имел. Какое нарекание
Невинно пленными быть, но советует тиранство
Годится или не годится расширять жадное государство.
Сделав это, сейм общий всем господам созвал,
Лишь бы их перебить, этой мыслью лишь был занят,
Выбить шляхту, и холопов на их места вновь
Выставить. Но не удалась предательская охота.
Ибо Давгерд[88], воевода виленский, с Лелюсом[89]
Троцким, слыша, что вести об их погибеликружатся,
С Иваном Чарторыйским[90], князем, сговорился
Дабы отчизну от тиранской руки освободили.
Решили, дабы Вильно и Троки взять
И Свидригайла их, изгнанного, стерегли
Что в Волохии мыкался и Зигмунта убить
Как тирана и заодно и сына уничтожить.
Скобейка, слугу[91], тоже к себе призвали
Что служил Зигмунту, и с ним сговорились
Что триста возов сена вооруженных спрятали
И через него как дань в Троки послали.
В то время ни одного господина не было при Зыгмунте в Троках
В Воскресенье Цветное[92], когда солнце по облакам
Лучи спускало, так в замок въехали,
И ворота сразу же за собой закрыли.
Князь Михал Зыгмунтович был в то время в костеле,
И Зыгмунт на мире мессы Цветного Воскресенья Слушал.
Князь Чарторыйский начал сразу же говорить
С Лелюсом и с Давгердом, с чего бы начать. [270]
Имел Зигмунт воспитанную издавна медведицу,
Эта всегда господскую знала, как парень, служку постельную
Когда коснулась нога дверей, сразу же ее пустили.
Чарторыскому сразу же пришло в память это
Коснулся дверей, сразу же горничий на свет отворил,
И Чарторыйский вскочил, сразу же Зигмунта потревожил.
С возов тоже сенных, как с коня троянского
Вооруженные сыпятся, с мощью треска неожиданного.
Чарторыйский сразу же ему, Зигмунту:
«Что же мыслил шляхетскому сделать народу?»
Бросал ему и этот сейм предательский на глаза,
На котором их должен был перебить, затем с силой скакнет
К нему, и Скобейко взял сразу же вилы
С камина говоря: «В свои же будешь пойман силки!»
Дал ему в лоб, что даже мозг и кровь прыснула на стену
И на окно, знать еще, и сегодня ее оттенок.
Славко, его любовник, упал на него со скорби
Чарторыйский его схватил сразу же с азартом
Через окно из башни выбросил, и тот поломал шею, летя,
И Зигмунт в комнате валился, от избиения мучаясь,
Также его удавили. За тираном всегда
Боязнь и смерть тихо мучает час каждый.
Неро, Камбиз погиб и Антитохии,
Никогда смерти не имеют хорошей тираны.
Этот закончил дом литовских тех князей славных,
Которые рядом по престолу шли от времен давних
Собственного рода всегда славные господствовали
Литовец Литвой своей правил, и чужих не знали.
Всегда наследников имела Литва как засела,
На второродных сыновей королей польских упала
С дома Ягеллового, и других наследников
Княжества другим подчинились как данники. [270v]
Лелюс в Троках осел, Михал, сын Зыгмунта
Заперся в меньшем замке, испугавшись тех бунтов.
Давгерд замок виленский взял для Свидригайла,
И Нарболт верхний взял ночью для Михайла.
Другие господа этого долго не ведали
Особенно что на далеких постах сидели.
Гаштолт[93] со Смоленска, Кежгал[94] в Жмуди об этой тревоге
Когда ехал на этот сейм, вести услышали в дороге.
Желая эти распри усмирить, литовские господа
Гаштолт,
