О суровом поражении подолян татарами на следующий год 1430
Спытко из Мельштына[72], и Дреслав Рытвянский, презрев великие богатства и имущество, в Польше баламутили. Татары заволжские в Подолье с Шахматом, царем, также вторглись, великую добычу и плен взяли и, когда вытягивались, то, собравшись, шляхта русская и подольская вступила с ними в битву, но в плохом и болотном месте большим числом побеждены были. Там вся мощь вся шляхты подольской и Михал Бучацкий, староста каменецкий, полегли.
Там некий Ян Влодек[73], шляхтич благородный герба Сулима, знак памяти достойного терпения показал, когда, будучи множеством ран измученный, между трупами утаился, и, когда с него татарин с него одежду сдирал как с мертвого, ибо никакой не оставляли, так в себе дух питающий задержал, что когда ему с ног ножом одежду лондскую[74] порол и раны частые теребил, [267] и палец, на котором имел знак, урезал, никак не шелохнулся и неописуемым терпением жизнь сохранил. О нем Длугош говорит, что его сам видел с пальцем обрезанным и с ногами по шву одежду пропоротыми. ПЛП «Благородный поступок умелого мужа и частный случай выдержки». Кромер, удивляясь этому, свидетельствует.
В этом же году[75] на сейме петрковским в месяце декабре король Владислав Ягеллович был на королевство польское подтвержден и из опеки выпущен, так как уже имел пятнадцать лет, когда уже обычно у поляков опекунов покидают. На законах и на правах всем сословиям духовным и светским присягнул, на четвертый год после коронации.
Еще Зигмунт, великий князь литовский, с господами советными (панами радными) соглашение, принятое Ягеллом и Витолтом Литвы с Короной Польской возобновил и подписью подтвердил.
В это же время консилиум базилийский, с Гвением[76], папой, не согласился и, тиары его лишив, другого избрал[77]. Однако послов о мире между королем польским и императором Альбрихтом, чешским и венгерским королем, консилиум все же хлопотал, ибо чтобы с наименьшими потерями могли дать спасение грекам и венграм, турками притесненными, и, когда послы с обеих сторон с поляками переговаривали, то из-за надменности немецкой не могли ничего определенного закончить, только на четыре месяца перемирие взяли. Но в то время был мир от посторонних неприятелей.
О склоках в Польше Мельштынского
Король Владислав Ягеллович созвал сейм в Кор– чине либо в Новом Городе, над Нидой вгоду 1439, на который когда много господ польских и русских съехалось и от Зигмунта, князя литовского, послы были. Спытко из Мельштына [267v], собрав тайно войско немалое, с приятелями за деньги и из подданных холопов своих волостей, построив вооруженно у Прасков, в большой веси своей, где мне его окоп господин Чеховский, сегодняшний его фамилии потомок показывал, въехал разбоем тихо в Новый Городок и хозяйство епископа владиславского и Николая Лясоцкого, декана краковского, рано, когда все еще спали, ограбил. Это же монастырю причинил, ища там Яна Конецпольского, канцлера и Яна Олесницкого, маршала, на него имел зуб, но они по предостережению отступили. Так проказничая, из города вытянулся, и против места, где Нида в Вислу впадает, начал с войском лагерем окружаться и окапываться, где и сегодня этого знаки ясно видел. Значит, хороший вал насыпали и сделали, но прежде чем это доделал, сразу же все те, что около короля были, на войско его мощью ударили, безоружно на вооруженных, и, вступив в битву, Спытко в первой встрече, мужественно ведя себя, умер, после чего другие без вождя рассыпались.
Король холопам волости его, которые должны были по принуждению вслед за господином делать это, приказал выпустить. Их большое число после удара его войск в реке Ниде, которую за собой имели, утонуло. Для Спытка, еще двигающегося, приговор был учинен и чести он, как разоритель и нарушитель мира, лишен был. Три дня, голый и незахороненный, явно лежал, и Рабштын, замок его, король взял. Только Мельштын по просьбе его жены король позволил оставить, и что это, как сказано, от бешенства поступил, тогда на требование господ из совета король, дабы потомки его не дрались, декрет свой и отсуждение чести смягчил.
Еще в Великой Польше, в то время не меньшие распри были от Абрама Збонского, который чехов, еретиков, держал и к ним приставал. Епископ познаньский, собрав около тысячи [268] конных, на Збоншине его замок осадил и принудил силой, раз уже клятву нарушил, чтобы пять князей чехов выдал, которые явно в Познани были сожжено. Сам тоже Збонский от огорчения быстро умер. Так эти два нарушителя спокойствия народного жизнь завершили.
В этом же году на консилиум во Флоренции[78], на котором был император, патриарх константинопольский и прелаты, старший из Греции, решили о единстве употребления церемоний в костеле римском и греческим, но это недолго продолжалось.
Там же Збигнев, епископ краковский[79] и Нидор[80], митрополит киевский, кардиналами были сделаны.
О принятии королевства венгерского Владиславом и прочем
В этом же году, когда Альбрехт, император, король венгерский и чешский, по ходу жизни умер, оставив жену беременной. Венгры, беря под внимание угрозу войны турецкой, решили взять на королевство Владислава Ягелловича, короля польского. Отправили тогда к нему послов благородных из совета коронного и от городов венгерских: Яна, епископа зыгменского[81], Матка из Талонц[82], далмацкого и хорватского [епископа], бана Эмерика, Марцелька, конюха двора королевского, Януша Перени[83] и Владислава из Палонча[84]. Они, приехав в Краков, сделали посольство в костел, на замке к королю Владиславу, от всех сословий желающих его на королевство венгерское, далмацкое и кравацкое (хорватское). Там господа коронные некоторые ему советовали королевства предложенного не принимать, и чтобы на своем постоянно был, считая при этом трудным нести двойное государственное правление и опасность войны турецкой вечную. Но другие, отбросив обещания турецкие и страх войны с ними, на сторону перевели для украшения и славы польской, а также для более крепкого мира от турок за чужой стеной. Так что Владислав королевство венгерское принял. [268v]
Были тоже в то время в Кракове послы от турецкого царя Амурата[85], которые три месяца отправления ждали, ибо приехали еще при жизни Альбрехта, императора, обещая Владиславу, королю польскому, на помощь сто тысяч войска и денег, и то, что нужно для солдат, если бы начал войну (к которой все шло) с императором Альбрихтом за королевство чешское.
О
