Я только что съела шаурму. Нет, не съела – сожрала. Я была такая голодная, что еле дождалась, когда мне ее сделают.
Шаурма продавалась в окошечке. Рядом с окошечком – столик с клееночкой.
У столика стоят мужики. Работяги. Они пьют. Не знаю что, но что-то алкогольное. У них шаловливое настроение.
– Кк тбя звут, крсвица? – весело кричат они сладострастным тоном.
– Оля, – зачем-то честно отвечаю я, будто собираюсь с ними дружить.
Просто я страшно голодна, и в этом состоянии у меня связь с мозгом не установлена.
– Кк дла, Оля? – весело кричат мужики.
Прохожие идут мимо и в тусклом свете фонаря идентифицируют меня как их подружку.
А мне все равно. Я ем. Я ем и кайфую.
Люди говорят, еда должна быть средством насыщения, а не удовольствия.
Люди говорят, надо выбрать свою диету.
Люди говорят, диеты бесполезны, питание должно быть интуитивным.
Люди говорят, а я ем.
Мне так вкусно, что за ушами трещит.
ЕСТЬ, КОГДА ТЫ ХОЧЕШЬ ЕСТЬ, – ЭТО СЧАСТЬЕ. ЕСТЬ ТЕБЕ ВКУСНО – ДВОЙНОЕ СЧАСТЬЕ.
Я понимаю, что делаю то, что осудят все вышеперечисленные люди, но это они просто страшно голодные не ели шаурму. А если бы ели, то сразу отказались бы от всех своих тезисов. Это же кулинарный оргазм, завернутый в лаваш.
Крайний мужик по имени Сережа (да, мы познакомились) в расстегнутой куртке пьет «Буратино». Он закодировался от алкоголя, а от дружбы с алкоголиками не закодировался. И вот пьет с ними. Буратино. «Буратино» пенится, как пиво.
Сережа молодец. Он лучше меня. Он может не пить после шести. А я не могу не есть после шести.
Нет, я не совсем пропащая в этом плане, погодите отписываться. Я сегодня, например, обедала с одноклассником Андрюхой в пафосном ресторане. Я ела салат, красиво откинув мизинец. Салат уместился в клешню краба, был припорошен икрой и заштрихован рукколой. Это была не еда, а произведение искусства.
Я встала из-за стола и сразу проголодалась.
Но, если честно, это было ужасно вкусно. И красиво. И весело.
Просто очень много что зависит от компании. Если мне интересен собеседник, например, если это Андрюха, одноклассник, то мне можно скормить стельку от обуви. Только надо щедро залить ее кетчупом.
Впереди у меня одно пафосное вечернее мероприятие.
И я его не веду, как обычно, а я там просто приглашенный гость. Надо спешить, скоро начнется велкам-дринк.
Это когда много «дринк» и мало «велкам». Я могла бы не есть шаурму, а прийти на велкам-дринк страшно голодная. Но я не пью алкоголь, а из еды там дают только канапе. Это когда кусочек сыра и виноградинку протыкают шпажкой. И ты стоишь такая красивая и загадочная, сыр съела, а виноградик многообещающе посасываешь.
Но я так не смогла бы голодная. Я бы отобрала у официанта поднос с канапухами и метала бы их в топку горстями.
А потом бы те, кто интеллигентно сосет пустую шпажку, спросил бы организаторов: «Кто ее позвал?» И я, такая, давай оглядываться, мол, да, кто?
Поэтому я приду на мероприятие сытая. И если смогу не обляпаться, никто не узнает о шаурме. Пусть думают, что выехала на том крабе. На его клешне, спрятанной в ворохе рукколы.
И только мы с вами будем знать, что шаурмаст гоу он!
БАЛТИКА
Сижу, сосредоточенно пишу пост по мотивам нашего посещения Балтийского моря.
– Привет, что делаешь? – садится рядом муж.
– Пишу рассказ, – отвечаю я.
Муж заглядывает через плечо ко мне в экран и читает вслух первую фразу: «Внутри меня плещется Балтика…» – и уточняет:
– О пиве, что ли, пишешь?
Попутчицы
В купе мы оказались вчетвером – я и три мои незнакомые попутчицы. Я ехала домой, в Москву, а они – еще дальше, в Обнинск. Дело в том, что там, в Обнинске, находится первая в мире АЭС, и девушки – химики по профессии – ехали именно туда.
Я как раз недавно посмотрела сериал «Чернобыль», и мне было очень интересно с такими собеседницами.
МЫ ВДОХНОВЕННО БОЛТАЛИ ПРО АТОМНЫЕ ЭЛЕКТРОСТАНЦИИ И ПРО ТО, КАК БЫ ИХ УБРАТЬ ПОД ЗЕМЛЮ. В РАЗГОВОРЕ ПРОСКАКИВАЛИ СЛОВА «ИОНИЗИРУЮЩИЕ УСТАНОВКИ», «ИЗЛУЧЕНИЕ», «ЭКИПИРОВКА», «ХИМСОСТАВ», «ДОЗИМЕТРЫ».
Мы были так увлечены, что не заметили проводника, который стоял в коридоре и слушал нас с изумленным лицом.
Я трактовала его изумление так: «Четыре симпатичные девушки болтают о чем-то заумном? Боже, что происходит?»
