Что с Максимом?
Прикрываю глаза, отдаваясь настойчивому страху и ужасу, который обволакивает со всех сторон. Утягивает в дремучую трясину отчаяния. Страшнее даже, чем в тот день, когда меня изнасиловать пытались. Ведь тогда я видела кто, знала зачем. А здесь просто растворялась от загадки, от страха, от приближающейся истерики. Она настигла в момент, когда меня пытались затолкать в черный фургон, когда силой запихивали туда.
Но я не давалась. Упиралась ногами, руками, истошно орала, царапалась и билась в конвульсиях.
Помню про угрозу жизни, но, если еще не убили, значит липовая. А значит, можно поиграть?
Начинаю задыхаться, имитируя приступ астмы. Полностью расслабляю тело, становясь похожей на желе. Оседаю на пол и понимаю, что никто меня не убьет, потому что вокруг стали метаться парни в черном и спрашивать друг друга, что делать.
— Ох, Лана, — слышу знакомый голос и застываю статуей. Прекращаю играть. Превращаюсь в манекена с широко открытыми от удивления глазами. Не могу, блять, поверить! — Тебя будут сжигать на костре, но ты все равно найдешь способ смыться. Ведьма!
— Скотина! — тут же вскакиваю я. Тут же кидаюсь на Максима. — Тварь! А я еще за тебя испугалась! Что ты там устроил?! Что это за цирк?!
— Смотрите, смотрите, парни, — смеется он, легко отклоняясь от моих ударов. — Чудесное выздоровление от астмы, которой Светлана Андронова никогда в жизни не болела.
— Придурок, — все-таки мне удается его ударить по щеке и вижу, как его самого бьет желание мне ответить тем же. Он же только разворачивает меня и буквально запихивает головой в тьму салона.
Сам садится следом.
— Что с Женей?!
— Помят, но цел. Забудь про него. Он видел, как ты трахалась, если после такого он еще хочет тебя в жены, то он тюфяк.
— У тебя свадьба! — напоминают я со стоном и сажусь напротив. — Куда мы вообще едем?
— В свадебное путешествие, разумеется, — снова скалится этот идиот, блеснув белыми зубами. — Под видом похищения детей Андронова.
— Что за чушь?! Как тебе вообще в голову могло прийти подобное? — уже срываю горло от крика, и тут шею берет рукой Максим, легонько сжимает. — Извращенец.
— Если честно, я пиздец как устал за сегодня, а твой рот давно пора занять чем-то более приятным, — говорит он и пихает меня вниз, на мягкий ковролин у своих ног.
Отпихиваю его уже голые бедра. И когда только успевает. Поверить не могу, что он собирается обращаться со мной вот так.
Но пальцы сжимают мне щеку, а в губы толкается бархатная головка, давая ощутить еще не сошедший вкус спермы. Которая, кстати, так и стекала по моим ногам.
— Придурок! — мычу я ему, поднимаю взгляд и все-таки поддаюсь на сильное давление.
Беру член глубоко, но он упирается в стенку. Я не делала этого уже три года, но прекрасно знаю, что полумеры не метод Макса.
— Носом дыши, — приказывает он, мягко хватается за волосы и жестко толкается членом глубже. Словно чувствуя, когда у меня поднимается рвотный позыв, он освобождает горло, но машину качает на поворотах и головка снова оказывается у самых гланд.
Ни о каком удовольствии и речи быть не может, но этот скот продолжает таранить горло.
— Глубже, Лана. Ты же умела.
Да, он прекрасно обучил меня в свое время. Но если раньше я старалась, потому что он для меня был всем. То сейчас все еще дико зла. Все еще ничего не понимаю.
— Не хочу! — снова хриплю, его отталкиваю и тут же чувствую дыхание в губы. — Не хочу так! Ты не ответил не на один вопрос!
— Отвечу, если сделаешь как тогда, — тут же отрезает он, припечатывает меня губами и снова я оказываюсь внизу. Он задирает член высоко. –Давай, Лана, тебе же не терпится все узнать.
— Урод, — пылаю гневом, но принимаюсь жадно вылизывать чисто выбритые яйца. Да еще так долго, что запах соленого моря и сладкого сыра завлекают все сильнее. И вот уже внутри живота вспыхивают новые искры, а по ноге стекает совсем другая влага.
А когда огромный член снова оказывается в моем ротике, то принимаюсь активно работать головой на всю длину, прекрасно зная, как довести этого мужчину до крайней точки.
Глава 29.*** Максим ***
Свадьба. Лана реально думала, что меня остановит свадьба?
Если бы она не убежала от меня в тот день, в школе танцев, я бы разложил ее прямо там. Запихнул член до основания и трахал бы пока искры не посыпались из глаз. И тогда в клубе, когда она задом перед мужиками крутила. Я бы повернул ее к зеркалу и заставил смотреть, как ее дырка идеально подходит моей елде. Как она проникает, как она идеально скользит внутрь и выходит наружу. Просто зайти мог кто угодно, и задницей светить не хотелось. А от Ланы мозг плавится конкретно, особенно когда я внутри нее.
Член от мыслей о том, как все могло быть, разбухает только сильнее.
В темноте машины мне даже не надо видеть ее лицо, прекрасно знаю, что она злится.
Но пусть энергию пускает в мой член. Пусть старается и берет в рот глубже, потому что теперь, когда она все узнала, я не собираюсь давать ей отдохнуть.
У нас две недели, пока отец будет выяснять, что произошло на свадьбе, пока будет разбираться, куда уплыли его акции. Потом нужен будет решающий удар, но у меня уже есть одна идея.
А сейчас я хочу сполна насладиться тем, как жадно всасывает в себя мой член Лана. Сестра. Наверное, даже будь она сестрой, я бы не остановился. Увез бы ее туда, где нас никто не знает. И трахал. Трахал. Трахал. Вот как сейчас, загонял бы член глубоко в горло, крепко держа распущенные волосы в кулаке. Чтобы не дергалась, чтобы не рыпалась, чтобы, наконец, знала свое место.
Свадьба. Надо же? Замуж она собралась. Я бы скорее убил его, чем дал прикоснуться к моей Лане.
Достаю мокрый от слюней и смазки член, слышу, как она откашливается и жадно касаюсь губ. Целую и усаживаю на себя. Задираю платье и хриплю от удовольствия:
— Сейчас ты кончишь…
— Сомневаюсь, — откашливается она снова, но пальцами прочесывает мне волосы. Оттягивает, пытается сделать больно. Сама грубо целует, кусает губу. Сама садится на колом стоящий член, и мы снова замираем. Часто и глубоко дышим.
Такое идеальное сочетание. Мой болт к ее гайке. И больше в мире ничего не должно волновать ни ее. Ни меня. Только клеймо, что мы навсегда оставили у друг друга в душе.
Дорога в аэропорт занимает два часа, она может и ровная, но ухабов никто не отменял. И на каждый я только глубже врезаюсь в матку, готов снова взорваться внутри ее тела. Заполнить тугое горячее пространство спермой, навсегда оставить след в ее чреве. Сделать ребенка. И трахать. Трахать. Чтобы прекратила обижаться. Чтобы просто стонала подо мной снова и снова.
