Теперь воюем друг с другом…
И надо бы первому прекратить эту дурацкую борьбу, отступить, остепениться, в конце концов. Ведь дома, действительно, ждет невеста, научившаяся ради меня готовить сырники, печь блинчики и лепить вареники с вишней из тонкого теста. Всегда готовая идти на компромиссы, а еще по несколько часов торчать в спортивном зале, чтобы сделать свою фигуру лучше.
Это ли не ценно?
— Привет, Вик. Не спишь? Ну, ты ложись, отдыхай. Я пока не освободился. Здесь заночую. Не беспокойся.
Два часа назад я соврал Левиной, что в одном из салонов коротнуло проводку и ситуация требует моего немедленного присутствия. И теперь я снова ей вру, продолжая поддерживать выстроенную легенду. Несмотря на сотню доводов рассудка. Невзирая на очевидные плюшки и бонусы. Наплевав на искреннюю симпатию к Виктории со стороны моей матери.
По новой прокручивая набившие оскомину «за» и «против», я неторопливо пересекаю безлюдную территорию жилого комплекса, дружелюбно киваю успевшему запомнить мою персону и больше не спрашивающему, откуда у меня ключи, охраннику и тенью выскальзываю за ворота. Чтобы любовно огладить крыло верной тачки, разблокировать сигнализацию и утонуть в мягком удобном кресле.
Сейчас я вылечу на трассу, положу стрелку на спидометре и нарежу пару кругов по окраине города, не думая ни о чем, кроме скорости и ветра, со свистом врывающегося в открытое окно и выдувающего все лишнее из тяжелой чугунной башки.
— Привет, Мот. Нет, не сплю. Говори. Что?!
Я перевожу входящий звонок на громкую и не стесняюсь в выражениях, кроя Бекетова отборным трехэтажным матом. Доверяю своему шестому чувству и ни на йоту не сомневаюсь, что возгорание в принадлежащей нам с Матвеем мастерской — дело рук Бекета.
Сам виноват. Накаркал.
А уже в следующую секунду я давлюсь оседающей на языке едкой конструкцией. Потому что автомобиль резко теряет управление, педаль тормоза проваливается в пустоту, и я хрен его что в этой ситуации предпринять.
Пять секунд до необратимости. Столкновение неизбежно.
— Я тебе скинул геолокацию. Забери меня, а.
Главное, чтобы не по частям.
Одной рукой я отправляю шумно сопящему Зимину свое местоположение, а второй выкручиваю руль, меняя траекторию движения. Впереди на аварийке стоит груженая фура, впилиться в которую мне совсем не улыбается. Полосу левее также забаррикадировал водитель КАМАЗа, решивший помочь товарищу и лишивший меня более-менее сносного варианта проезда.
Некуда втиснуться. Твою ж мать!
Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами? По маленькому кадру-кирпичику выстраивается в целую киноленту, стремительно протаскивая тебя от детства до того момента, где ты оказался? Картинки из прошлого обрушиваются мощным потоком, вспоминаются сказанные в запале родным обидные слова, в одно мгновение меняются представлявшиеся столпами ориентиры и приоритеты?
Кто-то на короткий отрезок времени возвращается в школу, заново подвергаясь травле или, наоборот, возглавляя группу тех, кто травил. Кто-то по второму кругу испытывает все прелести первого свидания и первого поцелуя, растворяясь в романтичном розовом флере. Кто-то видит умерших родственников и пытается восполнить то, что когда-то упустил.
Ну, а я… Я просто перелетаю вместе с бэхой через ограждение и ни хрена не соображаю. Кувыркаюсь в абсолютно бесполезной сейчас металлической коробке и зачем-то думаю о Лиле. А ведь мог бы сейчас стоять у нее под окнами и орать, чтобы спустилась. Или выводить на асфальте совершенно неуместное, пропитанное отменным сарказмом «Спасибо за дочь».
Нестерпимое жжение за грудиной. Колокольный перезвон в ушах. Странное смирение и принятие. И следующее за ними жесткое приземление.
В затылке отдает тупой болью, по виску течет что-то липкое, в остальном, все достаточно сносно. Кроме аномального ступора и обычно чуждого мне оцепенения. Пару минут я тупо пялюсь перед собой, не различая паутины трещин на лобовом стекле. Тихо выпускаю воздух из легких и выкарабкиваюсь из покореженного транспортного средства, втыкаясь коленями в ярко-зеленую молодую траву.
Не анализирую, почему не сработала подушка безопасности. Полученный ущерб тоже не оцениваю. Лишь предельно осторожно поднимаюсь на ноги и медленно бреду к трассе, ощущая неприятное покалывание в правой икре.
Отличный вышел день, надо сказать.
— Мужики, закурить не найдется?
Прилипаю кроссовками к асфальтовому покрытию и издаю нервный смешок, наблюдая, как от удивления вытягиваются лица переместившихся ближе к обочине водителей, забывших и о поломке, и обо всем на свете.
— Парень, ты как вообще? Живой? Может, тебе скорую?
— Не, ты мне лучше сигаретку дай.
Я качаю головой и тепло улыбаюсь дальнобойщику постарше с сединой в пшеничного цвета волосах. Принимаю из его пальцев папиросу и терпеливо жду, пока он достанет из кармана темно-синих спортивных штанов зажигалку. Наклоняюсь к огню, жадно делаю первую тяжку и мгновенно расслабляюсь, наслаждаясь терпким горьковатым дымом, наполняющим рот.
Да, я давно завязал, но в данный момент отчаянно нуждаюсь в дозе никотина и не собираюсь себя ограничивать.
— Слушай, ща мы тут кое-что докрутим и подкинем тебя.
— Спасибо, не надо. За мной друг уже едет.
Испытывая благодарность, я по очереди жму крепкие измазанные солярой руки водил и устало опускаюсь прямо на бордюр, продолжая смолить. Адреналин схлынул, тремор охватывает конечности, стремительно тяжелеют налитые свинцом веки. И мне приходится прилагать много усилий, чтобы сконцентрироваться на оранжевой искорке на конце сигареты и не уснуть.
— Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать.
Вместе с дымом выдыхаю едва различимое обещание. Только теперь оно адресовано не Лиле, а тому, кто устроил в мастерской поджог и, возможно, помог испортить тормоза в моей тачке.
— Крест! Живой?! Напугал, твою мать!
Я не успеваю как следует развить пришедшую на ум мысль, потому что рядом с оглушительным свистом тормозит Мот, торопливо огибает сияющую чистотой Ауди и садится передо мной на корточки, с энтузиазмом пластического хирурга изучая мою помятую физиономию.
Хмурится, матерится и помогает подняться, запихивая на пассажирское сидение. А еще мешает нормально попрощаться со ставшими почти родными дальнобойщиками.
— Еще раз спасибо, мужики!
Опустив стекло, я выкрикиваю в открытое окно и разбито откидываюсь на спинку кресла, пока Зимин кому-то звонит.
— Вадик, я тебе отправил координаты, дуй сюда. Разрули с дэпосами, бэху эвакуируй и проследи, чтобы экспертизу нормально сделали. Игнат Дмитриевич на днях подскочит и все бумаги подпишет.
— Спасибо, что выручил, брат.
— Нашел, за что благодарить.
