— Вас много раз ранили? — спросила пересохшим голосом.
Однако Суровый либо не услышал мой вопрос, либо предпочёл сделать вид, что не услышал его. Он ткнул пальцем в направлении шкафа:
=27=На полках ровными стопками лежали его футболки и спортивные брюки, сложенные краешек к краешку, очень аккуратно.
Майки и нижнее бельё тоже лежали по цветам, от самого светлого к самому тёмному. Суровый распахнул дверцу платяного шкафа и фыркнул, процедив сквозь зубы:
— И сюда залезла.
Краска смущения бросилась мне в лицо.
Я не поняла скептического настроя мужчины.
На мой взгляд, до моего вмешательства в его спальне царил беспорядок в вещах, зато сейчас всё было идеально.
Но потом я вспомнила допрос, устроенный мне мужчиной, и поняла причину его недовольства.
— Я не лазила по вашим карманам, если вы об этом.
— Да неужели?
Он повернулся, смерил меня недоверчивым взглядом и кивнул в сторону мелочёвки, лежашей на одной из тумб.
— Если ты не лазила по карманам, то что это такое?
Обида встала в горле комом.
Меня словно отхлестали по щекам, и на глаза навернулись горькие, горячие слёзы.
Я перебрала вещи Сурового и отправила некоторые из них в корзину с грязным бельём, а оттуда — в стиральную машину…
Найденное в его карманах, я сразу же положила на тумбочку, не разглядывая и уж тем более ничего не заимствуя из его вещей.
— Я ничего не брала. Я отправила ваши вещи в стирку, а всё, что лежало в карманах, здесь. До самого последнего клочка бумаги.
— Значит, всё-таки ты лазила по карманам. Зачем соврала?
Мужчина развернулся всем корпусом в мою сторону и сложил руки под грудью, демонстрируя литые. тренированные мышцы, перекатывающиеся под гладкой, бронзовой кожей.
— Я жду ответа.
— Извиняюсь за желание навести чистоту в вашем свинарнике. Но я ничего не брала. Вы можете обыскать меня и мои вещи, если не верите! — сказала оскорблённо, глотая обиду и слёзы.
— Я знаю. Видел по камерам.
— ЧТО?!
Суровый ткнул пальцем в направлении потолка. Вероятно, где-то там была мастерски припрятана камера видеонаблюдения.
— Но если вы всё видели, зачем обвиняете меня в том, чего я не делала?!
— Ты сама себя обвинила. Я лишь спросил. Зачем ты лезешь туда, куда не просили? Или ты считаешь, что мне нужна домработница в твоём лице?
— Нет.
— Эту квартиру убирают. Раз в неделю. Мне хватает. И я никому не позволяю лезть на полки со своей одеждой.
— Но так вам будет легче найти вещи…
Суровый подошёл к шкафу, резко сдвинул все вешалки вбок и нажал на стенку шкафа. Она медленно отъехала в сторону и за ней обнаружился сейф.
Суровый закрыл своим телом табло и набрал цифровой код, а потом открыл дверцу и… достал пистолет.
— Дело не в том, чего не могу найти я. Дело в том, чего искать не следует.
Мужчина щёлкнул чем-то: то ли предохранителем, то ли затвором.
Я не была сильна в оружии, но сразу поняла, что ствол пистолета, блестевший опасной сталью, был настоящим.
— Я не искала ни оружие, ни денег, — произнесла слабеющим голосом и схватилась ладонью за дверной косяк.
— Не падай в обморок. Настя. Просто не суй свой нос куда не следует.
— Простите. Я просто не привыкла сидеть без дела.
— Тогда иди на кухню и достань столовые приборы, тарелки, салфетки. у и всё в таком духе. Я заказал ужин.
***
Я расставила тарелки и разложила столовые приборы, стараясь справиться с волнением, охватившем тело.
Старалась не думать о собственной оплошности и не корить себя: ведь уже ничего нельзя было изменить.
Однако мысли всё равно лезли в голову.
Не хватало, чтобы Суровый решил, будто я к нему подкатываю и пытаюсь задержаться возле него, демонстрируя свои навыки, как хозяйки.
Я ничего такого не планировала, лишь коротала время в плену.
Суровый находился вдалеке. По едва слышному шороху воды я поняла, что он принимает душ.
Несмотря на волнение и страх перед этим мужчиной, мне было приятно осознавать, что вынужденное одиночество закончилось, и я хотя бы на некоторое время нахожусь не одна на территории просторной квартиры.
— Надеюсь, ты ешь красную рыбу.
Голос Сурового застал меня за распаковкой еды, принесённой курьером.
Я взглянула на мужчину и с досадой подумала, что он, похоже, часто пренебрегает рубашками. Великолепный торс был обнажён.
На его узких бёдрах низко сидели спортивные, хлопковые штаны, волосы ещё были влажными, а через шею был перекинут жгут тёмно-серого полотенца.
=28=— Я заказал тебе стейк из форели.
Подойдя к столу, мужчина, не церемонясь, отломил кусок от французского багета и мгновенно забросил его в рот.
Суровый оказался очень близко от меня. Я даже ощутила, как пахнет его гель для душа — солёным океаном и свежим бризом.
— Не могли бы вы одеться целиком. Пожалуйста? — пробормотала я и отвернулась к столу, сосредоточившись на сервировке.
