– Коням – копьем в брюхо, а нас порежут, пока будем вставать. Сам видишь, княже!
– Крикни им, чтобы сложили оружие. Скажи, что убивать не будем, возьмем в полон. Потом разменяем на наших. Слово князя.
Якуб прокричал по-кипчакски в сторону щитов. Умолк. Ему почти сразу ответили. Кричавшего не было видно, но все поняли – воевода.
– Что сказал? – нетерпеливо спросил Улеб.
– Они не боятся смерти. Им все равно умирать: нукеры не защитили своего хана, поэтому в Поле им сломают спины. Они готовы дорого продать свои жизни. Бог с ними, княже! – торопливо сказал Якуб. – Пусть остаются! Кони их наши, оружие и бронь соберем – помешать не решатся. Пусть идут в Поле пешком. Далеко не получится – кто-нибудь из наших переймет. А не переймет – свои же поганые спины сломают. Зачем нам тут гинуть? Пусть идут!
– И по дороге еще весь спалят, – сказал Вольга, шаря глазами по траве. – Пограбят, над детьми надругаются – чтоб веселее идти было, – он подобрал копье, повертел его в руках, отбросил. Взял другое, потрогал зачем-то железный шип на тупом конце (чтобы втыкать в землю на стоянке), остался доволен. Подмигнул Василько: – Сторожи лучника!
– Ты куда?! – попытался остановить его Якуб, но было уже поздно. Странно держа копье острием к себе на вытянутых руках, Вольга огромными прыжками полетел к щитам. Половцы, растерявшись поначалу от неожиданности, быстро пришли в себя; наконечники их копий угрожающе поднялись. Стрелок выглянул из-за края щитов с натянутым луком, но спустить тетиву не успел – Василько всадил ему стрелу прямо в глаз.
Вольга на бегу опустил копье и воткнул шипом в землю в двух шагах от линии щитов. Ошеломленные половцы и русские увидели, как прочное древко вознесло вверх вытянувшегося в одну линию с копьем воина, а затем перебросило его через дугу обороны. Раздался плеск – Вольга стоял по колено в реке.
Копье из рук он не выпустил и, ловко перебросив острием от себя, с силой ударил ближнего к нему половца. Тот завопил, и степняки словно очнулись. Не сговариваясь, развернулись к новой опасности, подставив русским незащищенные спины…
Когда Улеб с дружинниками подбежали к реке, четверо степняков, в том числе и воевода с рубленной мордой, лежали, пронзенные стрелами – Василько и присоединившийся к нему Михайла спускали тетивы без роздыха. Оставшиеся половцы попытались встать в круг, но не успели – в злом, скоротечном бою четверо полегли, а одного Улеб, оглушив щитом, велел вязать. Русским последняя сеча тоже стоила недешево – еще двое воев замерли неподвижно на речном берегу, почти все уцелевшие были ранены – к счастью, легко. Невредимый Вольга выбрел из воды и обессилено опустился на песок. Улеб хотел было подойти к нему, но, увидев лицо воя, не стал…
* * *
Неутомимый Василько вернулся еще засветло. Он привел с собой смердов с повозками, и те, перекрестившись при виде поля битвы, стали грузить на телеги убитых русских воев и дружинников; отдельно – раненых. Их вои Улева успели перевязать найденными в шатре и разодранными на ленты одеждами из легкой камки, с убитых русских сняли броню и оружие. Всех половцев ободрать не успели, но Вольга уже ходил в красивой ханской броне и в ханских браслетах.
За броню у него вышел спор с Якубом; тот попытался сам ободрать мертвого хана.
– Василько его убил! – настаивал Якуб, сердито отталкивая Вольгу от трупа. – Его добыча.
– Василько его только прирезал! Спросив у меня позволения добить, – не соглашался Вольга в сердцах.
Разнял их Улеб.
– Вольга его свалил, – подтвердил, подойдя. – Я видел. Что лаетесь? Вон сколько еще не ободранных…
Якуб отступил и молча смотрел, как Вольга неумело стаскивает с мертвого тела броню, снимает браслеты.
– Перстни будешь брать? – спросил, когда Вольга потащил броню к реке – отмыть кровь.
– Нет! – бросил воин на ходу.
– Твое дело, – пробормотал Якуб, подходя к трупу. Нагнулся и потащил с мертвого пальца массивный золотой перстень с большим зеленым камнем. Перстень не поддался, и Якуб, выругавшись, достал из-за голенища нож…
Когда смерды закончили работу, Улеб подошел к старшему из них и высыпал в подставленную ладонь горсть монет.
– На раненых и помин души убиенных, – сказал коротко. – Раненых свезете в Путивль.
Пожилой смерд молча поклонился и спрятал деньги в карман портов.
– Как тебя зовут? – спросил князь.
– Роман.
– Гляди, Роман, за ранеными. Скоро буду в Путивле – проверю!
– И без твоего приказа глядели, – смело возразил Роман. – Это нашу весь поганые сегодня пожгли. Что ж мы своих… Мальчик твой сказывал: вы тех побили, кто нас жег?
– Их, – подтвердил Улеб. – Вишь, лежат? Ни один не ушел. Что вот только с трупиями делать – в реку бросить или так оставить?
– Будешь ты реку поганить! – не согласился Роман. – Завтра снова приедем, закопаем, чтоб не смердели. Это наш луг, коней гоняем в ночное…
– Хитрый старичок! – заметил Якуб, когда Роман отошел. – Завтра приведет своих, сымут с побитых одежду… Тут одних сапог полсотни пар. Да и наших, наверное, разденут.
– Покойнику сапоги не нужны, – вздохнул Улеб. – Лучше так, чем гнить на лугу. Поп у них есть, спрашивал, отпоют наших по чести. А смердам одежа нужна – сам видел, как их пожгли…
Прежде чем груженные телеги отправились обратно, к Улебу подошел смерд. Был он без шапки, волосы всклокочены, сухие серые глаза смотрели дико.
– Много добычи взял, княже, – сказал хрипло. – Поделился бы!
– Что нужно? – посуровел лицом Улеб.
– Оружие. И кони.
– Зачем?
– Поганых бить.
– А может веси грабить? – встрял Якуб. – Пользуетесь тем, что князь Игорь в полоне, а поганые – у нас. Власти нету, правды нету. Слышал, княже, – обратился он к Улебу, – шайки уже на всех дорогах. Вооружились кто чем, грабят, убивают. Скоро к Путивлю приступят.
– Мы будем бить половцев, – упрямо сказал смерд. – Дай мне оружие.
– Это его жену и дочку мы видели сегодня на околице, – сказал подошедший Василько. – У него больше никого не осталось.
– Все равно не давай! – стоял на своем Якуб.
Улеб замолчал, затрудняясь принять решение. Стоявший рядом Вольга мягко взял его за руку.
– Разреши молвить, княже?..
– Что тебе? – сердито спросил Улеб, когда они отошли.
– Давай возьмем его с собой. И тех, кого приведет.
– Что с них толку? Были б княжьи или боярские – тех ратному делу с детства учат. А эти? Глухая весь у Поля, что они видели, кроме сохи? Меча сроду в руках не держали!
– Я тоже не держал.
Улеб внимательно посмотрел на него снизу вверх.
