— Тут их две. Одна с «БМВ», «мерином» и «жигулями», другая...
— Стоп. Вот эта, первая. Водитель девушка, — я заглянул через плечо приятеля.
— Девушка... в нетрезвом состоянии... Три мужика пострадавших.
Двое из них, похоже, братки.
Я криво усмехнулся. Да, Веля вляпалась по самое некуда.
Чижов посмотрел на меня снизу вверх.
— Девушка.
Я покачал головой.
— Это Журавлева Эвелина. Отец у неё сидит на золоте и брюликах.
— Вообще не платит. Это моя бесплатная клиентка.
Чижов вышел из-за стола.
— Не, ну ты чего, Антоныч, с ума сошёл? Отец телки с баблом, а ты ерундой занимаешься. Или ты ее, ну...?
— Чиж, так надо. Отцу, по-видимому, на дочь наплевать.
— Ну как знаешь, — полковник протянул мне отпечатанные документы. — Иди, разбирайся. Если что нужно, звони.
Глава 20. ЭВЕЛИНА.
Мне было странно спать в чужом доме. Долго крутилась, ворочалась. Очень много мыслей одолевали меня, а думать никакого желания не было. Просто хотелось спать. Я приняла две таблетки, которые дали мне в больнице перед выпиской. Надеялась, что смогу побыстрее забыться сном и хотя бы на какое-то время оттолкнуть тревожную действительность.
Проснулась от какого-то стука. Резко вскочила, вызвав этим движением прилив невыносимой боли в затылке. Из-под полуопущенных жалюзи лился яркий дневной свет. Значит, я все-таки смогла заснуть, и сейчас уже утро. Хотела было снова принять лежачее положение, как звук открываемой двери заставил замереть мое сердце.
Я натянула плед до самых глаз. Своим разукрашенным лицом я могла навести ужас на любого. Наверное, так оно и произошло, потому что возникшая на пороге женщина безмолвно уставилась на меня.
— Вы кто, простите? — вошедшая всё-таки достаточно быстро пришла в себя.
— А кто вы?
— Хм, вас родители научили отвечать вопросом на вопрос?
Я ничего не ответила, потому что внезапно до меня дошло, кто эта женщина.
— Да уж, — теперь она внимательно разглядывала меня. — Мне кажется, если бы я даже видела тебя когда-то, то все равно не узнала. Что у тебя с лицом?
Женщина прошла вглубь комнаты, бросила на стол свою дамскую сумочку. Затем, засучив рукава блузки, решительно направилась к дивану, на котором я лежала.
Никита был похож на свою мать. Такие же серые глаза, форма губ, даже овал лица почти одинаковые. Говорят, если сын похож на мать, а дочь на отца, то в будущем дети будут счастливые.
Она села на край дивана и решительно откинула плед с моего лица. Охнула.
— Это кто-же тебя так отделал?
— Попала в аварию. Вчера.
Женщина покачала головой.
— Так ты же та самая Эвелина!
Я кивнула. Потом спохватилась.
— Что значит «та самая?»
— Последнее время я только и слышу о тебе, — немного помолчав, спросила. — А ты знаешь, вообще, кто я?
Я кивнула.
— Догадываюсь.
— Я — мать Никиты.
Мне оставалось только пожать плечами. Подумаешь!
Женщина заметила мое движение.
— Можете не волноваться, не обижу вашего сыночка.
Она расхохоталась.
— Насмешила меня. Меня это мало пугает. Просто не забывайте пользоваться презервативами, — затем двумя пальцами взяла меня за подбородок. — Хотя... вряд ли он поведётся на такую, как ты.
Я почувствовала, как краска смущения заливает мое лицо.
Мать Никиты провела ладонью по моей щеке, дотронулась до лба.
— Да ты горишь вся! — она нахмурилась. — Ты что, заболела?
Я только поморщилась в ответ.
— И чего Никитка оставил тебя здесь одну? Вот мужики! Бараны... — потом подумала и решительно махнула головой. — Вставай. Сейчас тебя приведём в порядок.
Я выпучила на неё глаза. Что ей от меня надо?
— Давай, давай! Я могу и мертвого поднять.
Кто бы сомневался.
— Кстати, меня зовут Зоя.
— Зоя?
— Просто Зоя. Я не бабка еще.
С трудом поднявшись с дивана, я взяла протянутую женщиной руку.
Зоя завела меня в ванную комнату. Оглядев мое больничное рубище, презрительно сморщилась и велела раздеваться. Не увидев ответной реакции, прикрикнула.
— Ну чего, по десять раз говорить надо?
Она открыла кран с водой, начала наполнять большую ванну.
— Залезай.
Прикрываясь руками, я стояла, опустив вниз глаза.
— Чего ты боишься, дурочка? Что я, сисек-писек не видела, что ли? Здесь только ты и я, никаких мужиков нет.
Пришлось повиноваться.
Следующие минут двадцать Зоя мыла мое ослабевшее тело, тёрла мочалкой. Шампунем вымыла мои волосы. Потом принесла какую-то, не очень приятно пахнущую, мазь. Стала наносить на мои ссадины и синяки на лице.
— Привезла из Таиланда. Быстрее сойдут. А то уж больно ты страшна, дева моя. Никита даже и не посмотрит на тебя.
Я возмущённо фыркнула. Женщина рассмеялась.
— А то я вас не знаю. Ещё ни одна не отказала моему сыночку, — потом продолжила. — Вообще-то, ты ничего такая, ладная. Посимпатичней его двух предыдущих.
Я стиснула зубы. Тоже мне, материнская гордость! Воспитала кобеля и радуется. Господи, нет сил уйти. И некуда.
Мать Никиты вытащила пробку из ванны. Вода начала быстро убывать. Я затравленным зверьком поглядела на Зою. Она уже ждала меня с развёрнутым, огромного размера, полотенцем в руках.
Ну и пусть.
Я вздохнула. Хоть кто-кто заботится обо мне. Надо перестать придавать значение словам этой тетки. В конце концов, ее никто не заставлял ухаживать за мной.
Выдавила из себя улыбку.
Зоя обмотала меня полотенцем и начала растирать круговыми движениями.
— Где твоя одежда?
Я пожала плечами, закашлялась.
— Нету?
Она поджала губы.
— Ох, — она оглядела себя, потом меня. — Да, размерчик у нас как-то не совпадает. Ты слишком длинная. Придётся тебе чего-нибудь из Никитушкиной подобрать.
Зоя скрылась за дверью и через минуту вернулась, держа белую футболку в руках.
— Вот, наденешь. Все равно тебе нужен постельный режим.
