Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Кушаков снисходительно смотрел на своих коллег, думая про себя, что они дети против него. Полученные им знания от иностранных разведчиков, помноженные на его опыт и навыки, дают ему сто очков форы.
Во время обучения шпионскому ремеслу Растессу внушали:
— Не уклоняйтесь от коллективных мероприятий. Пьют, пусть пьют. Сможете уклониться от возлияний — уклонитесь. Сидите. Шутите, поддерживайте разговор. Если не получится, разбавляйте алкоголь водой. Не выливайте. Слушайте. У ваших сотрудников есть масса знакомых, в том числе среди чиновников. Они обладают компрометирующим материалом на них. Вам, как уголовному розыску, это неинтересно, больше для специалистов по экономическим преступлениям, оттого и лежит эта информация в головах ваших коллег мертвым грузом. Любой ваш контакт по службе, личный, рассматривайте как возможность добыть ценную информацию. Думайте о перспективе. Полезно знакомиться и с девушками. Пусть это будут дочери чиновников высокого ранга, желательно из атомной промышленности. Хоть это звучит и цинично, но вы получите удовольствие, информацию и деньги от нас. Подумайте над этим.
И Растесс начал искать контакты, выходы на девушек, у которых отцы были в руководстве предприятий атомных предприятий «сорок пятки и двадцать шестого почтовых ящиков».
За последующие шесть месяцев он отправил в Финляндию восемь писем с зашифрованными посланиями. В его адрес поступило одно письмо. Во-первых, это нелогично, когда девушка молчит. А во-вторых, уточняли информацию по одному из ведущих инженеров с электрохимического завода.
А потом на службе объявили, что милиция становится полицией и все должны пройти переаттестацию. Возьмут самых честных и порядочных. И все обязаны пройти проверку на полиграфе.
Вот на этом месте у агента ЦРУ — МИ-6 натурально засосало под ложечкой.
По дороге домой он постоянно думал, как вывернуться, как обойти проверку, думал, что, может быть, мама поможет. И чем больше думал, тем хуже ему становилось. В голове уже рисовались картинки его допроса в управлении, куда он стремился попасть на службу.
Дома его вырвало от страха и волнения, еле успел добежать до унитаза, зажимая рот рукой. Озноб, лоб горит, температура поднялась, руки холодные, заметно подрагивают.
Из холодильника достал початую бутылку водки. Опрокинул в рот, и тепло разлилось по телу, дрожь в руках унялась. Поставил чайник на плиту. Включил компьютер.
Адрес электронной почты для экстренной связи прочно сидел в памяти. Просто отправил ссылку на сайт новости, в которой сказано, что переводимые сотрудники будут подвергнуты проверке на полиграфе.
Он думал, что ответ придет в течение суток. Но время шло, а кураторы молчали. Просто молчали. Растесс не мог найти себе места. Казалось, что вот-вот его схватят. От волнения и страха живот скручивало, как будто дверная пружина у него была внутри.
Сам себя успокаивал. Ничего не происходит. Ничего. До проверки на полиграфе еще уйма времени. «Заграница нам поможет!» — периодически всплывала в голове фраза из книги. Он верил и сомневался.
Настроение скакало по синусоиде. От верхней точки «Все получится» до «Все пропало!». Несколько раз приходила в голову мысль о самоубийстве.
Чтобы отвлечься, доставал старое промасленное полотенце, расстилал на столе, чистил пистолет. Была мысль произвести полную разборку пистолета, но передумал.
Пытался засесть за оформление документов, но глаза видели текст, а мозг его не читал, не воспринимал.
Сосед по кабинету майор Романов несколько дней молча наблюдал за Кушаковым. Наконец не выдержал и заговорил:
— Ромчик, я вот подсчитываю, стоит ли мне уйти сейчас по организационно-штатным мероприятиям. Получить выплаты и пенсию. Или послужить еще немного, в полиции обещают молочные реки в кисельных берегах. Жена скулит, что на переезд денег не хватает, нужно еще год попахать. Меня этот режим жизни впроголодь уже достал. И денег мало, и экономить надо. И еще год. А там где год, там и все два. Вот сижу и считаю. Обманут, не обманут. Была бы ромашка, оборвал бы лепестки. А ты чего на стенку лезешь? До пенсии тебе еще далече, служить, как медному котелку. Вылизывай дела, совершай подвиги, чтобы кадровики на аттестационной комиссии тебя даже и не заметили — на положительных героев они не глядят. А ты второй раз ствол казенный чистишь, как перед сдачей на склад или перед самоубийством.
— Скажешь тоже, — хмыкнул Кушаков, пожимая плечами.
— Видел такое. В начале девяностых. Я на закате советской власти начинал. Потом — тарарам. Много рассказывать не буду, но был циркуляр из Москвы «Профилактика заказных убийств». То есть опера должны были ходить по квартирам доморощенных киллеров, проводить профилактические беседы с ними, чтобы они не убивали никого и расписались в листе беседы. Короче, ситуация такая, что деньги не платят. Инфляция такая, что тоска зеленая. Деньги у бандитов и нуворишей, что одно и то же. Вот сиди и думай. Хочешь семью кормить — топчи свою совесть и честь сапогом. Не хочешь — голодай. На вызовы ездили на обычных автобусах. Не было денег на «горючку». И был у нас в РОВД майор Сергеев. По моим меркам, древний как мамонт. В соседнем кабинете сидел. Очень авторитетный опер в районе был. Каждую собаку знал, и его все знали. Он тоже дня три чистил пистолет, а потом пулю в голову себе загнал. На «глушняк». По городу с шапкой гоняли, деньги собирали на похороны. Мало было. У всех карманы дырявые. Даже братва принесла денег, когда узнала. Справедливый майор был. Лишнего не прикручивал, не крысятничал, не подбрасывал. Честный мент. Вот на бандитский общак и закопали этого честного мента. Стыдно! А вот еще случай, к слову, был. Как-то помогал деду поменять камни-булыжники в каменке, в бане. Не знаю, сколько лет они там были. Десять, двадцать… Вынимал, выбрасывал. С виду булыги как булыги. Крепкие, но легкие как перышко. Кидаешь их, а они раскалываются. Так и у нас. Профессиональное выгорание. С виду — кремень, а внутри — пустота. Стержень поломался. И ты тоже надраиваешь ствол, как перед проверкой. Мыслей о суициде нет?
Повисла пауза.
— А что, попытаешься остановить? — не отрываясь от дела, исподлобья посмотрел на него Кушаков.
— Просто не хочу двух вещей, — хмыкнул Романов. — Первое — быть рядом. Свидетель из меня негодный. Второе — не в этом кабинете. Осмотр места происшествия, все в крови и мозгах. Тебе все равно, а мне тут еще годик придется трубить. А ремонт мне за свой счет делать не хочется. Так что в другом месте. Договорились?
Кушаков закончил чистку, накрутил боевую пружину на ствол, вставил затвор, приподнял ствол пистолета, сделал контрольный спуск в потолок, поставил на предохранитель, обойму в рукоятку пистолета до щелчка, предохранитель на место, пистолет в наплечную кобуру. Все быстро, четко, доведено до автоматизма, с некоторой театральностью и показушностью:
— Не боись! Не буду стреляться. Ни здесь, ни в другом месте. Просто сборка-разборка, чистка помогают успокоиться и сосредоточиться. Ментовская медитация.
Романов склонил голову к плечу, прищурился и бесцветным голосом произнес:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
