И всегда так будет. Иначе — я уже не я.
Расхохотался в ночь, в эту бешеную скорость, в этот ветер, гудящий в ушах. Во весь голос расхохотался.
Вот это, — я, и не прикрыть никакими на хер костюмами. Никаким расчетами и умными хитрыми ходами и расшаркиваниями.
Блядь, даже рад, что Альбинос меня взбодрил, заставил вспомнить, снова почувствовать этот драйв сумасшедший, бешенный. Не та цена за него, конечно, и все-таки. Прямо, блядь, ожил.
Дорога пролетает незаметно. Кажется, секунды, — и вот уже ударяю с визгом оглушающим по тормозам.
Пятый километр.
Блядь, — он таки реально, кажется, на войну собрался!
Сколько тут тачек? Сорок? Пятьдесят?
А людей сколько с собой привез, и еще снайперов вокруг сколько, — даже считать лень.
Усмехаюсь, закуривая, сочно затягиваясь.
Люблю вкус дыма. Особенно, когда, затяжка последней может стать.
— Ты поговорить хотел, Альбинос? — с усмешкой выхожу из машины. — Ну, — давай. Говори. А что это с собой помощников привез столько? Со словарным запасом беда, что ли? Подсказывать тебе будут?
— Так это ты, сучонок? — ни хера ему не стало легче от того, что один я приехал. Нет, блядь. Только еще больше перекосило и побледнел так, что белым своим свечением дорогу освещать может. Знаешь меня, Альбинос. Знаешь, что я — не Маниз, не переговорщик хренов и играть с тобой во все эти модные блядские игры не буду. До конца пойду. Все знают. Я ж, блядь, как бультерьер, — если уже вцепился, то хоть застрели, а кусок мяса отчекрыжу. И хрен договоришься.
Альбинос дергается, — и снова мне прилетает в плечо. Навылет.
Смешная пуля, так, попугать и слабости моей добиться хочет.
Не понимает, блядь, что это все меня только раззадоривает, — иначе хер бы я один приехал, правильно?
Кровь только сильнее бурлить начинает, адреналин разгоняя до самого тайфуна.
Я же, блядь, теперь могу и иначе. Захлестнет, — и голыми руками его разорву, несмотря на все его стволы, — и у него в руках и у тех, кого привез он с собой. Изрешетить меня может, только своего уже не отдам из рук. Намертво вцеплюсь и его с собой утащу. И хохотать буду. Дебил.
Нет, кажется, все-таки понял, когда увидел, что на него иду, даже почти не дернувшись.
Теперь позеленел весь и морда скорчилась.
— Ладно, Тигр, — надо же, блядь, у него ствол в руке, люди его вокруг, а отступает. Шаг, два шага назад, — только оскаливаюсь.
— Давай говорить, — и снова руку вперед выбрасывает. Как будто ему это поможет.
Но не так Альбинос умрет, — и я сдерживаю уже зашкаливший адреналин. Не так просто. И не сегодня. Я его, суку, по-другому скручу. Так, чтобы кровью от боли блевал. Чтобы волосы на себе драл и самому жить не хотелось. А это — слишком просто.
— Давай, — оскаливаюсь, остановившись.
— Я думал, это Маниз. Согласен, — вопрос у него ко мне есть. Договорились бы. По-хорошему. А ты… Что тебе, блядь, нужно, а, Тигр? Ты хоть представляешь, каких убытков мне принес? Начиная с девок, цена за которых — лям зелени минимум?
— Представляю, — снова делаю шаг вперед, а он — отступает. Трусливый, сука. Презираю трусливых.
— Блядь, Тигр, ты мне, чтобы возместить, теперь бизнес свой отдашь.
— Прям вот весь? — снова усмехаюсь, снова закуриваю, — но на этот раз медленно вытаскиваю из кармана сигареты с зажигалкой. Ненужная пуля мне сейчас ни к чему.
— В тебе же сейчас только дыры одни останутся, — психует, теребит и так взъерошенные волосы и барабанит пальцами по ноге. Пиздец, бля, я на тысячном прицеле, а психует — Альбинос. Прусь от таких моментов. Даже грудь, кажется, шире становится, воздуха в ней больше сразу появляется.
— И бизнес весь отойдет родному государству, — усмехаюсь, выдыхая дым ему в лицо.
— Что тебе нужно? — кажется, его потихоньку начинает рвать с катушек. Да-да, чужое спокойствие всегда вызывает у противоположной сторон психоз. И я — наслаждаюсь. — Ты за каких херов ради беспредел 90-х тут устроил? ЧТО, БЛЯДЬ, ТЫ ХОЧЕШЬ, А?
— Чтобы бизнес по «чистому» товару девок ты свой прикрыл, — пожимаю плечами.
— Так это ты, бля… В прошлом году тоже мне перекрыл? И у нас?
Ага. Вылавливаю, где могу, — только до него почему-то никак не доходит, что в остальных сферах его никто не трогает и что вот именно эту сворачивать бы надо.
Киваю.
— А с каких херов, а, Тигр? — ну вот, ором берет. Альбинос привык так брать, — горлом и запугом. Только не на всех оно действует. Мне, блядь, — так вообще смешно.
— Ты что решил, — появился тут и на ровном месте свои порядки устраивать будешь, да? Диктовать, кто и чем заниматься должен? Да я, блядь, бизнес свой открывал, когда тебя и в проекте не было! Думаешь, — пришел, надавил, — и все прогнулись? Ты не подумал, мальчик, что у других силы-то побольше, чем у тебя, будет? И сила эта давно уже накопленная, раньше твоей.
— Может, другие просто быстрее, чем ты развиваются, Альбинос. Ты так не думал?
— Ладно. Пустой разговор. Бизнес мне свой отдаешь и вали на все четыре стороны. Манизу передай — разобрались. Вопрос закрыт. Сегодня все перепишешь. Через час чтоб все готово было.
— Подавишься, Альбинос.
— Сдохнуть решил? Так не вопрос, — тебя сейчас продырявят, имущество твое пусть к государству переходит или на кого ты его там оставил, а я Манизу предъявлю. Пусть возмещает. И отожму потом все, что после тебя останется. В своем праве, между прочим, буду.
— А законопроект, так тебе нужный, Альбинос, как давно под столом лежит? У тебя же проценты уже натикали больше, чем то, с чем ты сегодня попрощался. Думаешь, его кто под ковер положил, а? Без него дело твое — труба, и тот счетчик, на который тебя уже поставили, ты за десять жизней не отработаешь.
Смешно со стороны все это выглядит.
Стоит тут один в кровищи и в гари и второй, со стволом и братвой с пушками. А мы светские политические беседы разговариваем. Только по-другому у нас и быть не может. Но все равно смешно — до колик.
— Ах ты ж, сука, — ствол в его руке дернулся.
— Спокойно, Альбинос, спокойно. Такой у нас с тобой расклад, — я законопроект размораживаю, а ты забываешь о том, что у тебя здесь что-то вообще было. И девками торговать завязывай. К Манизу — без предьяв, моя работа.
— Губы тебе повидлом не намазать, чтоб самому за сладким ручки не трудить? — желваки ходят, аж страшно, чтоб челюсть себе не вывихнул.
— Не, Альбинос, я разминку люблю. Ты не психуй, — посчитай, сколько, если что, в убыток станет. Ты ж с такими долгами — не жилец.
— А я, блядь, думал, ты у нас смелый, — вдруг начинает скалиться. Один приехал.
