Книга Люциус Адлер. Механический секрет - Бернд Перплис

– А вдруг вы ошибаетесь? – спросил за ужином Люциус.

Шерлок Холмс, который, как обычно, сидел во главе стола, оторвал взгляд от тарелки и поднял бровь:

– Это в чём же?

– Ну, например, вчера вечером в Гвиннемор-Холле. – Люциус потянулся за стаканом и отхлебнул молока, словно оно могло придать ему смелости, которая таяла на глазах под строгим взглядом Холмса. – Вы были твёрдо убеждены, будто мистер Бут – преступник.

– Мистер Бут и есть преступник, – уверенно проговорил сыщик. – Доказательства не оставляют в этом никаких сомнений. Если меня верно информировали, инспектор Лестрейд арестовал его сегодня утром. Дело закрыто, Люциус. Я не ошибся.

– А если всё-таки ошиблись?

После их повторного визита на место преступления прошло часа два, и вечером друзья из «Воронова гнезда» разошлись по домам. Люциус вернулся на Бейкер-стрит, 221-б, где миссис Хадсон уже накрыла стол к ужину, и теперь он сидел с ней, Холмсом и мирно жующим доктором Ватсоном на кухне.

– Шерлок Холмс никогда не ошибается, Люциус, – с набитым ртом проговорил Ватсон, лукаво улыбаясь. Насмешливо покосившись на старого друга, он взял со стола ещё один кусочек колбасы. – Он лишь иногда меняет своё мнение.

Холмс сердито фыркнул. Он явно не был расположен к обмену колкостями.

– Ешь, мой мальчик, – тихо проговорила миссис Хадсон, без спроса положив ему на тарелку ещё один поджаренный хлебец.

– Пусть спрашивает. – В искренность Холмса можно было бы поверить, если бы не чересчур строгий тон. – У мальчика возникли вопросы. А наш добрый доктор давно уговаривает меня познакомить Люциуса с моими методами. Верно, Ватсон?

Упитанный медик пригладил пышные усы, в которых запутался кусочек масла.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – Люциус очень интересуется вашей работой. Если бы вы не были так заняты самим собой, то давно бы это заметили. Правда, мальчик?

Люциус не знал, что сказать. С одной стороны, он сам завёл этот разговор, с другой – он не хотел, чтобы это переросло в ссору, а Шерлок Холмс, кажется, только этого и добивается. «Потому что я намекнул, что он, возможно, ошибся, – догадался мальчик. – Холмса это задело за живое». Впрочем, какая теперь разница? Холмс и в самом деле ошибся – по крайней мере, в отношении мистера Бута.

Посетив Скотленд-Ярд и ещё раз побывав на месте преступления, Люциус постоянно думал об этом деле. Он понимал, что это чистое безумие – усомниться в правоте умнейшего сыщика Великобритании. Лестрейд был совершенно прав: Шерлок Холмс никогда не ошибается. Но что, если он всё-таки ошибся?

Люциус вспомнил испуганное лицо мистера Бута, умоляющий взгляд Харольда и преисполненные решимости лица Тео и Себастиана. Нет сомнений: в деле Гвиннемор-Холла все без исключения взрослые пошли по ложному пути. И если друзья из «Воронова гнезда» не докажут это в ближайшее время, для бедного Бута дело кончится плачевно.

Холмс положил свой хлебец обратно на тарелку и наклонился к Люциусу:

– Ну ладно. Не хочу, чтобы меня упрекали, будто я плохо забочусь о госте.

Люциус подавил улыбку. Ведь именно в этом Шерлока почти ежедневно упрекал его брат Майкрофт.

– Просвети меня, Люциус, – продолжал великий сыщик. – Почему ты считаешь, что я ошибся насчёт Бута?

– Потому что вы его не знаете, – не подумав, выпалил мальчик. – Вы понятия не имеете, кто такой мистер Бут. Да вас это и не интересует. Для вас имеют значение только безмолвные улики, а не люди.

Ватсон понимающе усмехнулся и тут же спрятался за своей чашкой. Миссис Хадсон, похоже, этот разговор был неприятен. Наверное, поэтому она вывалила себе на хлеб целую горку творожного сыра.

– Мой подход кажется тебе бессердечным, – с непритворным удивлением констатировал Холмс. – Я прав, мальчик? Ты считаешь, я действую слишком рационально?

Люциус медленно кивнул. Бессердечность. По его мнению, это слово довольно точно описывает Холмса.

Великий сыщик откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:

– Тогда слушай внимательно, Люциус. Доктор Ватсон хочет, чтобы я тебя чему-нибудь научил, и это один из важнейших уроков, который я могу тебе преподать: в расследовании преступлений нужно полагаться на разум, а не на сердце!

Ватсон закашлялся, будто подавившись. Кажется, он хотел что-то возразить, но не мог вымолвить ни слова.

Шерлок Холмс, предостерегающе подняв руку, продолжил:

– Если я вижу следы на полу в доме лорда Арчибальда и знаю, что у него несколько слуг, которые без труда могут раздобыть ключи к его комнатам… то сердце мне ни к чему. Мне достаточно головы, Люциус. Разума. Сыщик анализирует факты и делает из них выводы. Он не позволяет чувствам затмить разум, понимаешь? А тем более – неуместному сочувствию. Если ты умён, то запомнишь это. Сочувствием преступников не поймаешь – только смекалкой и выдержкой.

Люциус посмотрел на доктора, но Ватсон всё ещё вытирал слёзы, выступившие у него на глазах от кашля, и хватал ртом воздух. Потом мальчик перевёл взгляд на миссис Хадсон, которая целиком сосредоточилась на бутерброде с сыром, будто в мире не было ничего важнее.

Наконец Люциус встал из-за стола. Хотя он ещё не доел свой ужин, аппетит у него пропал. Эти упрямые, лишённые воображения, не терпящие возражений взрослые… Они просто невыносимо его раздражают. Он знал, что из этого спора ему не выйти победителем. Что бы он ни говорил, Холмс не воспринимает его слова всерьёз. Даже после всех приключений, пережитых командой «Воронова гнезда», Люциус остаётся для него всего лишь мальчишкой.

– Можно мне пойти в свою комнату? – спросил он. Лучше сбежать, пока не наговорил лишнего.

– Конечно, мой мальчик, – холодно ответил Холмс, не отрывая глаз от тарелки. Только Ватсон и добрая миссис Хадсон недоумённо переглянулись.

Но и на них возмущённому Люциусу было в тот момент наплевать. Не сказав больше ни слова, он покинул кухню, и, когда закрыл за собой дверь, до него донёсся негодующий возглас сыщика:

– Вот видите, Ватсон? Мы познакомили мальчика с нашими методами работы – и чем это обернулось? Сплошными неприятностями!

Люциус сглотнул и, сжав кулаки, ушёл.

Вечер казался нескончаемым. Люциус часами листал книжки, не в силах сосредоточиться на сюжете. Дважды начинал писать письмо маме, хотя даже не знал её адреса, и оба раза бросал, с досадой скомкав бумагу. Всё валилось у него из рук, потому что он злился.