Глаза прищурились,губы сложились в узкую линию.
Еще тогда, два годаназад, когда я впервые увидел ее, понял, что эта случайная встреча исключаласлучайность, а значит, требовала того, чтобы разрешить ее именно тем, чтобывзять все под свой личный контроль.
И мой личный контрольдлился ровно столько, столько я позволил ему длиться.
Два года. Развемало?..
Мне казалось, я дал ейдостаточно времени на то, чтобы она «нагулялась». Я дал ей свободу, ограничиваяее своим наблюдением за ее жизнью, но она ведь этого не знала. Значит, былавольна поступать так, как ей вздумается. Она и поступала. А я следил за еешагами, невидимо следуя по пятам, как параноик. Не подходя ближе, но и неотступая слишком далеко.
А в тот вечер в«Зодиаке», я ясно понял, что если сейчас упущу ее, то упущу уже навсегда.Поздно будет за что-то бороться, что-то контролировать, на что-то нападать.
В тот вечер я яснопонял, что время пришло, что я хочу Алину Вайтман. Хочу сейчас.
И пусть для того,чтобы добиться ее, мне придется жениться.
Чем черт не шутит, ябыл уверен, что она достойна того, чтобы стать моей женой.
Ту ночь я провел безсна. Тупо сидел в кабинете со стаканом виски и думал. О том, что нужно сделать,как и когда. Медлить было нельзя. Нужно было действовать стремительно инаверняка. Ошибок и просчетов быть не должно было. Алина могла ускользнуть, иэтого допустить было нельзя.
Сотни вариантовразвития событий облепили мой мозг, словно липкой паутиной. Но ни одноговерного.
И это ни простораздражало, а бесило.
Подарить огромныйбукет цветов, ее любимых белых тюльпанов, привезенных из Голландии? ГоспожаШлейс была мне немного должна, и могла бы устроить это в самые короткие сроки.Или заказать билет в Ирландию, в ее любимый Дун-Вердер? У меня там как раз дом,поэтому проблем не возникло бы вообще. Или, может быть, предложить ей работу в«Дефранц», самом известном дизайнерском агентстве города?.. С месье Расином ядавно уже был дружен, он бы сделал мне одолжение, даже не спрашивая о причинах.
Но все эти идеи былиглупы. Настолько глупы и бесполезны, что я едва ли сдерживался от того, чтобырычать в голос, как дикий зверь, и швырять все, что попадалось в руки.
Я метался по кабинету,как разъяренный хищник, как лев, загнанный в клетку. И понимал, что не придумалеще ни одного средства, заставившего бы Алину обратить на меня внимание. Ниод-но-го!!
Цветы, поездка вДун-Вердер, работа?!!
Я чертыхнулся в голоси, сжимая руки в кулаки, подскочил к окну.
Все это с легкостьюмогут организовать ей отец и братья!! Стоит ей только заикнуться о цветах – ейдоставят самые лучшие, и прямиком из Нидерландов. Поездка в Ирландию – да,пожалуйста. Работа – но ей нравилось работать с Николаевой, да и агентство былонеплохим.
Для любой другойдевушки все эти знаки внимания сработали бы на ура.
Для любой другой, ноне для Алины Вайтман.
И четко осознавая это,как и то, что дважды два это четыре, я сходил с ума от беспомощности.
До того момента, покана ум не пришло одно. То, что решало проблему.
Женитьба.
Бред. Безумие.Сумасшествие.
Выход. Единственноверное решение. То, что нужно.
Женитьба на АлинеВайтман – то, что поможет мне завоевать не только ее внимание, но и ее саму.
Конечно, абсурднееидеи мне в голову прийти и не могло, что уж говорить, но я понимал, что идругими способами мне ее не добиться.
Окольцевать себя радидевушки, к которой воспылал страстью и диким желанием?.. Не это ли называют«сдвигом по фазе»?! Нет, не это. Это называют – достижением цели.
Оставалось лишьсообщить невесте о своем решении.
И она, мягко говоря,была не очень им довольна.
Она рвала и метала,она неистовствовала, она кричала и возмущалась, она готова была выцарапать мнеглаза, набросившись на меня дикой кошкой. К счастью, не сделала этого, едва лисдержавшись. А я гнул свою линию, не считаясь с ее желанием, с протестом,закрыв глаз на ее сопротивление, на единственное ее желание – от меняизбавиться.
И она мирилась. Покрайней мере, до сих пор мирилась.
То, что она сиделасейчас напротив, упрямо глядя куда угодно, только не на меня, хотя отчаяннохотела уйти, яростно вцепившись пальчиками в мои волосы на последок, доказывалоэто.
Но по тому, как горелиее глаза, как сжимались ладони в кулаки, я мог судить, что мириться долго онане собиралась. Не была она тихоней по характеру. Она была упрямой и почтинеуправляемой.
Что почему-то неогорчало, ведь полное достижение цели отдалялось с каждым мигом, а, наоборот,радовало меня, заставляя губы растягиваться в улыбке.
Пока Алина,уставившись в тарелку, настойчиво, но без удовольствия кромсала пищу ножом ивилкой, вяло отправляя ее в рот, я наблюдал за девушкой, слегка прищурив глаза.
Она былаочаровательной. Не красавицей, каковых я видел в своей жизни не мало, ноочаровательной, милой, восхитительной. Опьяняющей меня своей сладостью инеукротимым ароматом протеста.
Единственное, чего мнесейчас хотелось, это притянуть ее к себе, запустить пальцы в ее шелковистыетемные волосы, сжимая затылок и приближая к себе, ласкать дыханием ее нежнуюкожу, слышать бешеный пульс ее запястий и безумные, сильные удары ее сердца,вонзавшиеся и в мою грудь. Прижимать ее к себе все крепче и настойчивее, всеяростнее и неотвратимее. Касаться ее губ своими губами и языком раскрыватьсладкие створки, врываясь в рот, притягивающей своей сладостью. Втягивать ртомее частое дыхание и наслаждаться стонами, сорвавшимися с ее губ.
Но реальность пронзиламеня стрелой ее взгляда, когда Алина, оторвавшись, наконец, от тарелки,посмотрела на меня твердо и решительно. Хотела что-то сказать, подумал я, мысленнонастраиваясь на оборону, наверное, возмутиться, напасть на меня едкимизамечаниями и колкими вопросами.
Мои губы саркастическиизогнулись, а брови вопросительно приподнялись вверх.
Моя маленькаякапризуля… Ты разве сможешь выстоять в борьбе со мной?..
В противостоянии сомной никто и никогда не выигрывал. То, что я хочу, я всегда получаю. Ты нестанешь исключением, поверь мне.
Алина молчала сминуту, словно собираясь с мыслями, а потом выпалила:
- Ну, что, поговорим?
Уголки моих губдернулись.
- Вот теперь ты хочешь поговорить,- протянул я с удовольствием
- А у меня есть выбор? – созлостью парировала она, заставив меня ухмыльнуться
