— Хорош бухать, — слышу над ухом голос Артема и поднимаю голову. — Ты сейчас в нем дырку протрешь своим взглядом.
— Больно надо, — бурчу в ответ, делая глоток искрящегося напитка.
— Пойдем-ка лучше и мы потанцуем, — забирает у меня бокал, берет за руку и ведет на танцпол.
Слава Богу, подальше от парочки, на которую я периодически кидаю косые взгляды.
— Как тебе свадьба? — интересуюсь у Артема, чтобы отвлечься от ненужных мыслей.
— Нравится, — улыбается парень в ответ. — Особенно ваш с Пашкой стриптиз покорил мое бедное сердце. Надо будет Катюху попросить повторить этот номер на бис в нашей спальне.
— Очень смешно, — кривлюсь в ответ.
— С тобой всё в порядке? — Артем удивленно смотрит на меня, но я отвожу взгляд.
— В полном, — отвечаю безразлично, глядя через плечо Вишневского на танцующих рядом.
— Я вижу, — фыркает Артем. Чувствую, как мужские пальцы дотрагиваются до плеча, отводя волосы в сторону. — И полный порядок тоже вижу, — произносит Вишневский, а я стону в ответ.
Ну, вот зачем он это сделал? Я, как могла, прикрыла волосами место, куда совсем недавно Пашка целовал, а ещё кусал, впиваясь зубами в кожу в порыве страсти. А Вишневский снова напоминает мне о моем грехопадении. Почему, Господи, это все случилось именно со мной?
— Я думаю, Артем, — поднимаю взгляд на парня, но встречаю только улыбку, — что это не твое дело.
— Так уж не мое? — поднимает обе брови вверх. — Эх, Дарина, Дарина. Что же с вами делать, двумя упрямыми баранами. Один прибежал и коньяк тоннами хлещет, вторая шампанское глушит, не просыхая. Поговорить не пробовали?
— Пробовали, — делаю паузу. — Не получается.
— Нормально поговорить, спокойно и без эмоций, а не так, как вы это обычно делаете.
— Послушай, Вишневский, — стараюсь держать себя в руках, чтобы не сорваться на парне, потому что он ни в чем не виноват. — Знаешь, что я больше всего не люблю? — Артем молчит, ожидая моих дальнейших слов. — Больше всего я ненавижу, когда лезут мне в душу и начинают давать советы. Давай я с Балабановым сама разберусь? Без свидетелей. И так стыдно, еще и ты душу наизнанку пытаешься вывернуть.
— Думаю, ты ошибаешься насчет Пашки, — выдает Вишневский, а я молча смотрю ему в глаза. — Говорю же, вам надо просто спокойно поговорить. Без эмоций и обвинений в адрес друг друга. По себе знаю, что это нелегко, но действует.
Оставляю его советы без ответа. До конца танца мы больше не произносим ни звука, после чего так же молча возвращаемся на свои места.
Допиваю шампанское, и лезу в сумочку, чтобы посмотреть на телефоне, кто звонил.
Четырнадцать непринятых вызовов от одного абонента, и в груди начинает щемить. Пальцы дрожат, когда я набираю номер.
— Да, — произносит отец после третьего гудка.
— Что случилось? — спрашиваю и замираю на месте, даже не поняв, что встала с места и теперь прислоняюсь к холодной поверхности стены.
— Мама в больнице, — тяжело вздыхает папа на другом конце провода. — Два часа назад случился приступ, и скорая ее забрала в областную. Я сейчас здесь.
Не помню, как выбегаю на улицу, прижимая трубку крепко к уху, как будто от этого зависела моя дальнейшая жизнь. А слезы уже градом катились по щекам.
Павел
Умеет же она довести меня до белого каления! Еще ни одна наша встреча не заканчивалась нормально — без крика, обвинений и язвительных оскорблений в адрес друг друга. И вот нафига, спрашивается, я пошел на это дурацкое перемирие? Лучше бы просто молча сидели и косо смотрели друг на друга, чем теперь чувствовать себя виноватым. А все эта несносная прокурорша — это ж надо было так все перекрутить с ног на голову, что теперь настроение на нуле, хотя до её неожиданной и неприятной реакции был готов горы золотые свернуть. Не ожидал, что она все так перевернет, а я в ответ не смогу ничего возразить.
Крышу у меня начало сносить еще с самого утра, когда увидел эту красотку в одном шелковом коротеньком халатике. Специально спровоцировал, чтобы она руками схватилась за дверь, видя, как верх расходится в стороны. От одного вида полуголой груди Дарины у меня начало становиться тесно в штанах. И надо было срочно принять холодный душ, а то бы до вечера точно не дожил, выгнав жениха с невестой из лимузина и накинувшись на девушку прямо на кожаном сиденье.
И она тоже хороша — весь день вела себя идеально, даже придраться не к чему. Строила мне глазки, подкалывала и провоцировала на дальнейшие действия. Вот и снесло у меня башню, особенно после того, как она своей сексуальной попкой начала тереться о мое тело. А когда я увидел закинутую на меня ногу в чулках, мой внутренний зверь сорвался с цепи.
И ведь пошла со мной добровольно, отдавалась своим собственным желаниям, стонала и кричала, а потом меня же обвинила во всех смертных грехах. Черт, что же теперь делать?
Зная Дарину, будет есть себя поедом, копаться в своих мыслях и отводить в сторону взгляд при виде меня, не признаваясь даже себе самой — мы оба этого хотели. В равной степени. И нет ничего позорного или стыдного в том, что произошло между нами.
Я, кстати, готов повторить наши маленькие шалости снова. И не раз, так она меня завела! Сколько в ней страсти и нерастраченной энергии. Еще бы язычок укоротить, или найти ему достойное применение — цены бы не было Громовой Дарине!
Наблюдаю боковым зрением, как девушка достает из сумки телефон. Смотрит на экран, а руки начинают дрожать. Отходит в сторону, видимо, набирая номер, после чего прикладывает трубку к уху. Уже не отрываясь смотрю на нее.
Прижимается головой к стене, дышит тяжело, а через пару секунд срывается с места и бежит к выходу. Что-то тут не чисто.
Понимаю, что я — последний человек на планете, кому она откроет сейчас душу, но не могу просто проигнорировать ее поведение.
— Что ты с Дариной сделал? — слышу голос Темыча и перевожу на него взгляд.
— Ничего такого, за что она сможет меня посадить, — усмехаюсь. — Не знаешь, кто ей мог позвонить, что она так резко сорвалась?
— У нее мать болеет, мне Катя говорила, — предполагает негромко мой друг. — С сердцем проблемы. Может, что с ней случилось нехорошее?
— Черт, — хмурюсь, а в голове уже созревает решение. — Темыч, без нас тут закончите?
— Решил помочь даме сердца? — улыбается Вишневский.
— А ты на моем месте по-другому поступил бы?
— Езжай, — хлопает меня по плечу. — Тем более, скоро уже будем расходиться. Нужна помощь — звони в любое время.
— Мальчик большой, сам разберусь.
Мы обнимаемся, после чего встаю и целую Катюшку в щеку, желая удачной брачной ночи. Девушка округляет глаза, спрашивая, что случилось, но Артем перебивает ее, обнимает, а мне кивает головой в сторону выхода. Беру сумочку свидетельницы, которую она оставила висеть на стуле, и направляюсь к лестнице.
