– А теперь слушай сюда, – прищурившись, начал он. – Сейчас я расскажу тебе то, что перевернет твою башку с ног на голову, понял? Такого ты еще не слышал, но поверь мне, это все – правда. Все. До каждого. Гребаного. Слова.
– Абсурдно, что мы рождаемся… – вставил зомби, уставившись в огонь. – И абсурдно, что мы умираем.
– Не обращай внимания. – Глаз незнакомца снова дернулся. – Он добрый. Как Джонни. Как мой пес. Я его так и назвал. Джонни просто философ. Любит поговорить про мир и… Не знаю, там, про счастье.
– Счастье – это чувство свободы от боли… – поспешил уточнить мертвяк.
– Ты знаешь, как умер Моргунов? – спросил Седого неизвестный, вытянув шею, как если бы хотел оказаться поближе к собеседнику. – Прапорщик Моргунов. Прапор «Рубежа», ага. Завскладом их. Знаешь?
– Слышал, мутанты задрали, – пожав плечами, ответил сталкер. – Во время «Выхлопа» напали. То ли гон у них был, то ли еще че. Он теперь вроде герой «Рубежа». Так они говорят. Но знаешь, мне, в общем-то, насрать.
– Тебе-то насрать. – Сумасброд усиленно закивал головой. – А мне… Мне – нет. Вранье все это. Трындеж. Я видел. Видел! Видел, как он умер! Я там был, слышишь меня? Был, понимаешь?
– Да понимаю я, понимаю. – Седой поднял руки в примирительном жесте.
– Они сказали нам молчать, – брызжа слюной, залепетал ненормальный. – Сказали, что никто не должен знать. Он барыжил, понимаешь? Барыжил волынами! Откуда, думаешь, у мародеров такая крутая снаряга? Это все он! Эта сволочь коммуниздила со складов стволы и толкала им. В обмен получала арты. Мы… Мы с мужиками пошли гасить наемников. Они нападали на наши перевалочные пункты, ага? Так вот, он тоже там был. Уроды его охраняли. По-другому быть не может! Не-не-не-нет! Не бывает таких совпадений! Я там был! Я знаю! Я… Я… Я видел! Видел все. Они сказали нам молчать, понимаешь, да? С нами говорил лейтенант, но через… Через него говорили они!
Лицо Седого помрачнело. Они. Знакомая формулировка…
– У него… – Глаз несчастного судорожно задергался. Левую руку свело судорогой. – У него был передатчик. Или приемник. Хрен его знает! Он его включил – и все. Бум – и ты ни хрена не помнишь! Ты не помнишь. А я помню. Я все помню… Прапорщик Моргунов хотел развязать войну, понимаешь?! Его наемники косили под вольных и стреляли наших. Прапорщику нужно было прикрытие. Никто не должен узнать о бизнесе. Он барыжил стволами. Барыжил снарягой, да! Запалят – убьют! Он знал, он понимал! Лучший способ замести следы – бойня. Он хотел устроить бойню! Чтоб кровь затопила Зону и никто не узнал! А они не хотели! Поэтому! Поэтому он мертв! Спросишь, откуда я знаю? Это просто. Как сложить два и два! Все говорили, кто-то барыжит мародерам. Я видел мародеров, когда он умер. Это просто, видишь? Наемники не просто так шхерились под анархию, ага? Я же прав? Я же прав, да? Как два пальца об асфальт! Но никто, никто не знает! Они запретили нам говорить! Мужики не помнят. Передатчик… Помог забыть. Я не знаю, как он работает. Фантастика чертова! Эта штука копается в твоих мозгах, и ты не помнишь! Ни хрена не помнишь! А я… Я помню! Помню! Помню! И они ищут меня, понимаешь? Они хотят убить меня, чтоб я никому не рассказал. Это вопрос времени. Они найдут меня. Прищучат. Сколько я прячусь? Неделю? Месяц? Год?.. А «Рубеж»? Он все еще на месте? Существует?
Сталкер утвердительно кивнул. Странно, но все сказанное сумасшедшим вовсе не казалось бредом или порождением больного разума, слишком тесно познакомившегося с Зоной. Бродяга невольно поймал себя на мысли, что верил каждому слову этого безумца. Потому что он знал: они – это не выдумка суеверных скитальцев, стращавших друг друга напичканными мистикой историями. Хозяева Зоны существуют. Они так же реальны, как окружавшие охотника за артефактами деревья, как блуждавшие вокруг мутанты. Вот только откуда у него самого такая уверенность в своей правоте? Что, если он все-таки ошибается?
– Значит, существует… – Губы сумасшедшего растянулись в блаженной улыбке. – Хорошо. Еще не все потеряно…
– Хорошо, – кивнул зомби, продолжая смотреть на понемногу затухающий костер. – Теперь я знаю: я существую, мир существует, и… Я знаю, что мир существует. Вот. Вот и все. Но мне это безразлично.
– Слушай, я позвал тебя потому… – Безумец ненадолго притих, сверля Седого глазами и будто собирая волю в кулак. Будто подтягивая остатки сил, растраченных на долгие дни игр в «кошки-мышки» с цепными псами Хозяев Зоны. – Я так больше не могу. Кто-то должен рассказать. Все должны знать. Про прапора. Почему он умер. Расскажи всем, сталкер. Я… Я умираю. Мне осталось мало. Очень мало. И Джонни скоро… Того. Это больше не наша война… Теперь… Теперь это твой… Долг!
Запрокинув голову так, что хрустнула шея, незнакомец приставил дуло автомата к подбородку. И вдавил спусковой крючок.
– Долг. – Поднявшись на ноги, Седой плюнул на распростертое в серовато-зеленой траве тело самоубийцы. – Знаешь, у сталкера есть только один долг: выжить. Все остальное – чушь собачья.
Подхватив собственный автомат, скиталец второпях зашагал прочь от костра.
– Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема, – произнес так и оставшийся сидеть у костра зомби. Седому просто показалось или в его голосе и вправду сквозила печаль? – Проблема самоубийства.
– Да ну вас всех, – пробормотал сталкер. – Знаете, ну вас нахрен.
И двинулся дальше, даже не потрудившись обыскать покойного безумца. Все равно у того, скорее всего, при себе ничего не было. Так что бродяга просто ломанулся вперед, сквозь кусты и деревья, как можно дальше от затухавшего огня и доживавшего свой век мертвяка-философа. Кстати, об огне…
Стащив с плеч рюкзак, скиталец перерыл его немногочисленное содержимое в поисках противорадиационных средств. В этот раз его постигла неудача: судя по всему, пачка таблеток выпала из разорванной поклажи, пока бродяга удирал с поля боя.
– Трындец. – Сталкер угрюмо покачал головой. – Хреновый сегодня день… Слишком хреновый…
Поднявшись на ноги, он забросил ранец за спину и, перебросив ремень автомата через шею, побрел дальше. Куда? Он и сам не знал. Пожалуй, навстречу своей судьбе…
Но шел Седой недолго. Сегодня его судьба была прямо в ударе, бросая бродягу из одной опасной для жизни ситуации в другую. То вооруженные мародеры, решившие завладеть его добром, то сумасшедший с автоматом наперевес, пожелавший во что бы то ни стало рассказать кому-то, как он докатился до такой жизни. И теперь сталкера ждала вишенка на торте: прямо на него, едва не снося деревья мясистыми боками, бежал землетрус. Кривые когти взметали частицы земли, зловонная пасть исторгала пищащий вой, свойственный этому страшному мутанту, а крысиный хвост метался из стороны в сторону, хлеща по древесной коре в приступе гнева.
Перехватив автомат поудобнее, скиталец дал по приближавшейся твари очередь. Землетрус недовольно мотнул лишенной шерсти головой, но даже не замедлился.
– Твою ж мать! – выпалил сталкер, бросаясь вправо и уходя с пути голодного монстра. Любая другая махина бы просто пролетела мимо, не сумев ни резко остановиться, ни поменять направление. Но не землетрус. Длинный розовый хвост обвился вокруг ближайшего дерева, чуть было не вырвав его с корнями. Мгновение – и зверь развернул свою огромную тушу к отпрыгнувшему человеку. Две короткие очереди одна за другой впились в лишенную шерсти шкуру. Утробно, совсем не по-заячьи, зарычав, мутант кинулся в бой.
