Он нахмурился.
— Каких обстоятельствах?
Наоми заколебалась, пытаясь выразиться как можно тактичней.
— У тебя довольно давно не было женщины. Я прекрасно понимаю, что тебе, должно быть, не хватает… — И, едва дыша, ждала реакции.
— Бесплатной натурщицы? — лукаво спросил он.
— Я хотела сказать, женского общества, — пояснила она, покраснев как рак.
— Но своим приездом ты компенсировала это неудобство, — безрадостно улыбнулся он. — На самом деле ты хотела сказать, что мне не хватает женщины, которая делила бы со мной постель и удовлетворяла бы мою дьявольскую похоть.
— Я не стала бы формулировать подобным образом, — с раздражением сказала она. — Но примерно это я имела в виду. Для такого мужчины, как ты, это вполне естественно.
Он сложил руки на груди.
— Что ты, черт подери, хочешь этим сказать?
— Ничего уничижающего. Я имела в виду, что ты не относишься к мужчинам, привыкшим к воздержанию.
— Если ты действительно так думаешь, я крайне удивлен, что ты не сбежала из логова дракона прямо сейчас — и настолько быстро, сколько можно выжать из твоей развалюхи, Наоми Берри!
— Сбегу только тогда, когда закончу работу, ради которой я сюда приехала, — спокойно сказала Наоми.
— Боишься, что скоропалительный отъезд лишит тебя денег?
Наоми проигнорировала его вопрос, хотя ей очень хотелось дать ему пощечину.
— Думаю, что мне пора трогаться.
— Наоми, подожди. Меня трудно простить, — устало сказал Бран. — Я не имею права срывать на тебе свое ужасное настроение.
Наоми слегка смягчилась.
— Да, не имеешь права. Но срываешь. Слава Богу, что не слишком часто.
Он засмеялся и протянул ей руку.
— Кроме моей матери и Мейган, ты единственная безупречно правдивая женщина, которую я когда-либо встречал. Пожмем руки и будем друзьями?
Про себя молясь, чтобы он никогда не узнал, насколько ошибается насчет ее правдивости, Наоми с трепетом вложила свою руку в его. Бран нежно пожал ее.
— Тогда поезжай. И запомни все, что увидишь. К ужину я жду полного доклада.
— Конечно. — Девушка заколебалась. — Возможно, ты захочешь, чтобы я почитала тебе воскресные газеты?
Он поднял брови.
— Как ты великодушна, Наоми. Буду счастлив. Ты, конечно, уже в курсе, что ужин будет холодным. Я попросил Мейган оставить все в мастерской.
Несмотря на то, что Наоми усмотрела в этом намек на создание интимной обстановки, она все же решила промолчать, понимая, что для Мейган так было проще.
— Тогда до вечера.
Удаляясь от дома, Наоми чувствовала, как спадает напряжение, и радовалась, что их отношения с Браном возвращаются в нормальную колею. Однако, спускаясь по извилистой дороге в долину, она нахмурилась, стараясь понять, что же все-таки можно назвать нормальными отношениями с Браном. Иногда ей казалось, она знает его уже многие годы. Она больше не думала о нем как об известном художнике. Его слепота перечеркнула обычные формальности и создала ситуацию, невозможную при нормальных обстоятельствах. И, признаться, иногда Наоми радовалась этому. Она испытывала новое и непростое ощущение зависимости от нее такого мужчины, потому что в обычное время он не зависел ни от кого, кроме Мейган и Тала.
Наоми медленно ехала по дороге, любуясь, как расцветают колокольчики, пришедшие на смену отцветшим нарциссам. И вдруг замерла от неожиданной мысли: к тому времени, когда отцветут и колокольчики, она будет далеко отсюда, что, в общем-то, правильно. Она должна как можно быстрей закончить работу и обеспечить необходимую информацию для Дианы. И все же жаль будет уезжать из «Гуал-э-Дрэг». Ведь она очень привязалась к Мейган, и Талу тоже. Но что хуже всего — разлука с Браном; это она прекрасно сознавала.
При воспоминании о поцелуях Брана щеки Наоми снова запылали. Девушка вспомнила, какой безумный восторг она испытала, когда его руки едва не сломали ей ребра. Она вздохнула. Он сказал, что в нем пробудилось тогда неистовое желание. Хотя чему тут удивляться? У нее есть все то же, что и у других женщин. Но если бы он мог видеть ее лицо, ничего такого бы не случилось. Наоми горестно улыбнулась. Если бы он мог видеть, он бы не упал и они бы просто не оказались в подобном положении. Что, с другой стороны, было бы гораздо лучше. Хотя поцелуи Брана, как бы коротки они ни были, из категории незабываемых.
Свернув на пустынную, залитую солнцем дорогу на Скенфрит, Наоми решила забыть на время о поцелуях Брана и отдать должное пейзажу.
Округлые холмы этой местности, хотя и находились в непосредственной близости от Черных Гор, казались совершенно другими — зелеными и приветливыми. Трудно поверить, что когда-то здесь пролилось море крови.
Сперва Наоми заехала в Уайткасл, первый из трех замков, служивших крепостью на северо-востоке старого Монмутшира. Глубоко потрясенная величественным видом руин, девушка сделала несколько снимков, затем направилась на Скенфрит. От этого замка мало что сохранилось, кроме разрушенной башни и нескольких наружных стен из того же розовато-бронзового песчаника, что и «Гуал-э-Дрэг». Влекомая неожиданным порывом поделиться своим восторгом с Браном, она остановилась у гостиницы «Белл» и пешком направилась через крошечную деревню, чтобы взглянуть на замок еще раз, перед тем как посетить церковь, построенную в неведомом для Наоми архитектурном стиле. Ее башня сильно смахивала на голубятню.
Внутри тихой, приветливой церкви Святой Бриджиды она нашла гробницу Джона Моргана и его семьи, а в стеклянном ящике за занавесью — Скенфритскую ризу, уникальный пример вышивки по бархату XV века. Настоящее чудо, что ей удалось спастись от уничтожения и пережить двух Кромвелей: и Томаса при Генрихе VIII и Оливера, лорда-протектора.
Было уже довольно поздно, когда Наоми вернулась, и ей пришлось поспешить принять ванну и одеться к ужину.
— Судя по виду, ты отлично провела день, девочка, — сказала Мейган, когда Наоми заглянула на кухню.
— Да. В каком же красивом месте вы живете, — восхищенно заметила девушка, забирая приготовленный экономкой поднос. — Я сама отнесу в мастерскую.
— Справишься? Ой, и избалуюсь же я за сегодняшний день, — улыбаясь, сказала Мейган. — Днем мне удалось вздремнуть, пока с Талом сидел Бран, а теперь ты суетишься вместо меня.
— Ничего страшного. За кофе я вернусь позже, — улыбнулась польщенная Наоми. — Только могу я взять чайник, Мейган?
— Все, что захочешь, дорогая, — растроганно заверила девушку экономка. — Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь.
Наоми поторопилась унести поднос, сгорая от чувства вины, которое неотступно преследовало ее со дня приезда. В мастерской она застала Брана, который, развалившись на софе, слушал запись Джерента Эванза в роли доктора Дулкамара в первом акте «Любовного напитка». Звуки драматичного, хорошо поставленного голоса заполняли комнату. Полноценное звучание обеспечивалось не только за счет отличной аппаратуры, но и благодаря высоким потолкам в студии. Увлекшись музыкой, Бран даже не сразу услышал, что вошла Наоми. Он очнулся, только когда она поставила поднос на стол рядом с софой. Он выпрямился и нажал на кнопку перемотки.
