Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Дверь открылась. Увидев наши пистолеты, Руди едва не выронил поднос — Бенёвский прислал нам еды. Из-за его плеча выглянул Моррисон.
— Команда прислала меня справиться о вашем здоровье, капитан! Вижу, все хорошо?
— Здоровье в порядке, да вот дверь, кажется, заклинило. Пришли плотника, пусть починит.
— Непременно! — боцман отчаянно подмигивал нам обоими глазами. — Непременно пришлем… Попозже! Нам, видишь ли, никак нельзя стрелять: оказывается, на борту опасные предметы и все взлетит на воздух!
— Тогда не стреляйте, — кивнула я и рывком втащила Руди в каюту. — А плотника все-таки пришлите.
Я показала глазами вниз. И еще раз, и еще. Боцман даже покраснел от натуги, но вдруг расплылся в улыбке и закивал.
— Да, капитан, пришлем плотника смотреть дверь! Слушаюсь!
Показался человек Бенёвского с автоматом и оттолкнул Моррисона от двери.
— Руди! — позвал он.
— Руди остается с нами поболтать.
Я нацелила пистолет прямо в лоб каторжника. Тот нерешительно попятился. Появился Устюжин. Он одним взглядом оценил обстановку, усмехнулся и закрыл дверь.
— Проклятье! — я обернулась к Клоду. — Почему я позволила Бенёвскому поднять на борт те ящики и почему меня никто не остановил?!
— Может, и не в ящиках дело… — пожал плечами Дюпон. — Давай, Кристин, лучше с Руди побеседуем. Ты не против, дружок?
Руди, у которого коленки ходили ходуном, мелко затряс головой. Француз забрал у него поднос, поставил на стол и усадил Руди в кресло.
— Итак, вопрос первый: как Бенёвский собирается отыскать Дрейка в океане?
— Я не знаю! — Руди дрожал и путал английские слова с немецкими. — Я не знаю! Пожалуйста, не делайте мне больно!
— Это надо заслужить! — Клод навис над ним и легонько постучал пистолетом по веснушчатому носу. — Как же получается: все знают, а ты — нет?
— Знают только Иван Устюжин и лейтенант фон Белов! — запищал Руди. — Наверное, фрекен Моник знает! Ихь вайсе нихт, герр Дюпон!
— Ты бы поосторожнее с ним! — попросила я. — Все-таки моя каюта, да и заперты мы — что, если сейчас обделается? Сидеть тут с ним?
— Верно, — кивнул Клод, выпрямляясь. — Ну, хотя бы чем Бенёвский так запугал команду?
И Руди все рассказал. Всем, кроме него, полковник заранее раздал гранаты, но приказал пользоваться ими или по его команде, или в случае его гибели. Я совершенно напрасно считала, что болтун не может быть одновременно и человеком действия. Бенёвский исхитрялся каким-то образом совмещать оба эти качества.
Все, что нам оставалось, это ждать и расспрашивать Руди. По делу он ничего сказать не мог, зато поведал о том времени, из которого пришел. Несмотря на все раздражение, я поневоле заслушалась. История и правда была жуткой.
Руди вырос в крохотной рыбацкой деревушке и никогда не собирался брать в руки оружие. Однако началась большая война и в строй поставили почти всех, способных держать оружие. Война шла по всему миру, на суше, на море и каким-то образом даже в воздухе. Роберт спросил его о Шотландии, и Руди подтвердил: все британские острова захвачены. Та же судьба постигла Францию, Голландию и вообще практически всю Европу. Но война на этом не остановилась, а только набрала ход.
Но самое удивительное, что Руди вовсе не радовался успехам Германии. По его словам, жить в его стране было страшно. Во главе стоял некий фюрер, призвавший немцев завоевать весь мир. Фюрера поддерживал некий орден, вроде рыцарского, и члены этого ордена имели право на все. Они могли схватить любого человека или даже убить его прямо на улице. Немцев силой гнали на войну, и почему такая армия не разбежалась, а упрямо продолжала наступать, было мне совершенно непонятно… Руди говорил об огромных заводах, производящих страшные машины. Немцев на них уже почти не осталось, там трудились рабы, согнанные со всего мира.
— Странно как-то! — я услышала шум под ногами и решила говорить громче. Вдруг нас подслушивают? — Знаю я рабов! Если за ними постоянно не следить, то хоть лопату дай — тут же сломают и будут отдыхать.
— За это расстреливают, — пояснил Руди. — Тут же. Это называется «саботаж».
— Расстреливают?.. — я попыталась это представить. — Да вам придется этим каждый день заниматься — они же упрямые, как ослы! Рабов не хватит. Кнут — это я понимаю.
— Расстреливают, — печально кивнул Руди. — А рабов много. Пленные или просто которых пригнали… Капитан Кристин, пожалуйста, не убивайте меня! И назад я не хочу. Там страшно. У вас лучше, хотя тоже страшно. Но здесь люди добрее.
Я только фыркнула. Значит, пираты добрее тех, с кем Руди имел дело на своей родине? Замечательные у них там времена. Приходилось верить Прозрачным: в будущем творится что-то невообразимое, и если это можно хоть как-то исправить, то стоило бы попробовать.
— Капитан?
Я присела на корточки. Наш плотник, Тощий Бен, распилил одну из досок пола и заглядывал в небольшую пока щель.
— Сколько потребуется времени, чтобы мы могли спуститься в трюм?
— Не так много, если мне никто не помешает! — Бен говорил глухо. — Они осматривают корабль. Как бы не нашли дыру… Бенёвский хочет общего собрания, и чтобы его люди тоже имели право голоса. Хочет, чтобы мы выбрали нового капитана. Команда за тебя, но что делать? Он же просто взорвет корабль, ему это раз плюнуть! А они там все сумасшедшие, ты знаешь.
— Знаю, — пришлось согласиться мне. — И все же работай. Будет лучше, если мы отсюда выберемся.
Внизу послышалась короткая возня, а потом я увидела в щели голубой глаз, который сразу узнала.
— Может быть, не стоит спешить? — спросила меня Моник. — Девочка, ты ведь помнишь, о чем мы говорили? Я прошу тебя: не мешай Маурицию! И тогда все будет хорошо.
Я со злости топнула каблуком по полу. Моник снизу выругалась — наверное, прижалась к доске лбом, когда со мной говорила.
— Интересно, а почему наша подружка так хочет помочь Бенёвскому? — шепотом спросил Клод. — Тоже верит в счастье для всех? Сомневаюсь. Руди, а ты как думаешь: фрекен Моник искренне помогает полковнику?
— Я не уверен… — немец беспомощно улыбнулся. — Я ведь ничего не знаю, мне не сообщают. Лейтенант фон Белов спросил, хочу ли я навсегда забыть о войне — и я согласился исполнять его приказы. А больше я ни при чем! Но фрекен Моник очень опасная. И… Ну, я слышал один раз, как она говорила Бенёвскому, что хотела бы все вернуть и отдать ту фигурку дельфина ему, а себе не брать. Но полковник сказал, что теперь все устроилось еще лучше и ничего менять не надо. И что теперь она с лейтенантом.
Я взъерошила себе волосы: не забывай, Кристин, ее интерес к Отто — искренний! А значит, он — ее слабое место. Туда и бить, когда придет время. И, вполне возможно, Бенёвский с его любовью к игре в шахматы и просчитыванию вариантов, таким образом и держит ее на поводке.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
