Креси неожиданно проснулась и схватилась за шпагу, но тут же осознала, где она и что происходит, и немного успокоилась.
— Я же просила разбудить меня, — едва сдержав раздражение, сказала она священнику.
— Она только что проснулась, — пояснил отец Кастильо.
— Это правда, Вероника. Мы успели сказать всего несколько слов. Я просто спросила, кто пытался меня убить и почему.
— Отец Димитрий, православный священник, он был в составе нашей экспедиции. Похоже, он был шпионом митрополита.
— Понятно. — Адриана нахмурилась. — Он пытался перерезать мне горло, как перерезали его Ирине. Думаешь, и ее он убил?
Креси замялась:
— Может быть, мы обсудим это потом, когда ты наберешься сил?
— Нет, пожалуйста, ответь мне сейчас.
— Хорошо. Я полагаю, что Ирину убили, когда она шла на свидание со своим любовником. Ей перерезали горло. Но у меня есть достоверные сведения, что в это самое время отец Димитрий находился на борту «Добрыни» и корабль в тот день не приземлялся. А Ирину убили в лесу. Более того, отец Димитрий все это время был в поле зрения моих людей.
— Может быть, твои люди не так надежны, как ты думаешь?
— Я в них полностью уверена.
— А где Эркюль?
— Допрашивает, и с особым пристрастием, каждого, кто знал отца Димитрия. Он так же, как и ты, считает, что покушение на тебя связано с убийством его жены. Отец Димитрий умер, и смерть его, должна я сказать, была страшной, но второй убийца на свободе. Полагаю, что они оба — шпионы митрополита или Голицына.
— А зачем убили Ирину? Чего они этим добились?
— Разделили твоих людей на два лагеря. У Меншикова появилась возможность переманить к себе твоих сторонников.
— Тех, кто счел, что это я убила Ирину. Не проще ли было убить первой меня?
— Начнем с того, что у тебя хорошая охрана. Твои телохранители не всегда напиваются до беспамятства.
— Вероника, в том, что случилось, нет твоей вины.
— Не говори глупостей. Мы с Эркюлем должны были быть рядом с тобой, мы оба допустили оплошность.
— Это я допустила оплошность. Если бы я была трезвой, то убийца не смог бы ко мне приблизиться, и мне не пришлось бы его убивать, и сейчас его можно было бы допросить. Но хватит об этом. Люди православной веры лишились священника, и его убила я. Как они это восприняли?
— Мы объявили, что он был убит, защищая тебя.
— Направление мысли задано хорошее.
— Но это ложь, — неодобрительно заметил отец Кастильо.
— Да, это ложь, — согласилась Креси. — А вы бы сказали правду?
Отец Кастильо пожал плечами:
— Не знаю. Но ложь — пощечина Богу. Лучшее в данном случае — ничего не говорить.
— Но сейчас у наших солдат православной веры нет священника. И это плохо, им нужен священник, особенно перед боем, — сказала Адриана.
Отец Кастильо умиротворяюще поднял руки:
— Я буду совершать богослужение.
— Отец Кастильо, только не обижайтесь, но вы, должно быть, помните, сколько столкновений произошло во Франции на религиозной почве? Православные не станут слушать католическую мессу.
— Я буду следовать православным канонам. Обряды Православной и Католической церквей имеют больше общего, чем вы думаете.
— А вы сможете?
— Я говорил вам, Китай изменил меня. Какой бы странной ни была там религия, в основе своей она близка к нашей. А различия между православием и католичеством и вовсе минимальны. Я сделаю все возможное, чтобы служить всем вашим людям. А если вы найдете мне хорошего советчика, вы удивитесь, как быстро я освою новые обряды.
Адриана пристально посмотрела на него:
— Благослови вас Господь, отец Кастильо. Вы исключительный священник. И исключительный человек.
— Все люди исключительны, и мужчины и женщины. Бог сотворил нас такими.
Адриана кивнула:
— Я немного устала. Вероника, ты должна успокоить Эркюля. Нам не нужны новые раздоры и несчастья. Мы должны найти второго убийцу, не поднимая лишнего шума. Очень скоро я вынуждена буду просить людей сделать то, чего никто никогда не делал. И хочу быть уверенной, что они последуют за мной.
— Они любят тебя.
— Такая любовь переменчива. Она отступает перед болью пустого желудка или страхом смерти. Если люди будут думать, что я предала их, они без колебаний предадут меня. Даже святую Жанну такая любовь не спасла от костра.
— Там была замешана политика.
— Политика повсюду. Останови Эркюля.
— Я не оставлю тебя одну.
— Вероника, только ты можешь повлиять на него. Поставь у моей постели столько стражей, сколько сочтешь нужным. Пришли ко мне моих студентов, чтобы они составили мне компанию. Но прошу тебя, поговори с Эркюлем, и сделай это прямо сейчас.
Креси напряглась, она едва сдерживала ярость, но все же взяла себя в руки и кивнула:
— Хорошо, я сделаю, как ты хочешь.
— Спасибо, — устало сказала Адриана.
* * *
Чудесным образом дано было Адриане возвращение к жизни или нет, но рана заживать не спешила, и боль мучила нещадно. Жар то набирал силу, то спадал, хотя уже не приводил ее к беспамятству. Отец Кастильо все время дежурил у ее постели.
На следующий день ее навестила Эмили. Как и Адриана, Эмили была француженкой, от трагедии, постигшей весь французский народ, ее спас математик Мопертюи. Он привез ее в Санкт-Петербург, куда снискавший огромную популярность царь Петр приглашал ученых, не делая здесь различий между мужчинами и женщинами. Мопертюи нашел прибежище в Санкт-Петербургской Академии наук, Адриана к этому времени там уже работала. Когда Мопертюи отправился на восстановление разрушенного стихией Амстердама, Эмили стала ученицей Адрианы.
Эмили нельзя было назвать красавицей. Несмотря на дворянское происхождение, она отличалась ширококостным крестьянским сложением. Но внутренний мир девушки был богат, он-то и делал ее привлекательной, компенсируя недостатки внешности.
— Я так боюсь за вас, мадемуазель, — сказала Эмили.
— За меня не надо бояться, Эмили. Меня трудно убить.
— Бог защищает вас.
— Не знаю, защищает меня Бог или нет, но особенно я на Него не полагаюсь, — заметила Адриана, бросив взгляд в сторону священника. — Вы с Линнеем продолжаете научные исследования?
Вопрос Адрианы заставил Эмили чуть заметно покраснеть.
— Немного. Он последнее время такой… рассеянный.
— Понимаю, все дело в Елизавете.
— А что тут сделаешь? Она очень красивая, и она — цесаревна.
