Стоило мне только подумать, что кошка сознательно пытается увести меня от опасности, стоило мне вновь заняться «очеловечиванием» животных, от которого у Бобби Хэллоуэя, по его словам, начинают чесаться мозги, как кошки и след простыл. Если бы даже сухое русло вдруг наполнилось ревущей, бушующей водой, то и тогда стремительный поток не смог бы угнаться за этим юрким зверьком. Мгновение – и она исчезла в темноте.
Минутой позже я обнаружил кошку в конце русла.
Мы находились в тупике. Справа, слева и впереди возвышались лишь поросшие травой холмы, безразличные ко всему на свете. Склоны их были чрезвычайно крутыми, и я не смог бы вскарабкаться по ним достаточно быстро, чтобы уйти от погони пеших преследователей.
Капкан. Мышеловка.
Передо мной глухой стеной громоздился завал из принесенных водой кусков дерева, сорняков и прочих наносов. Я был готов к тому, что сейчас пушистая тварь одарит меня зловещей ухмылкой Чеширского Кота и в лунном свете блеснут его оскаленные зубы. Но вместо этого кошка вскарабкалась по куче мусора и юркнула в маленькое отверстие, не замеченное мною.
Это был водосток! Должны же были куда-то деваться потоки дождевой воды после того, как достигали этого места.
Я торопливо забрался на кучу спрессованных наносов в метр высотой. Мусор под моими ногами хрустел и колебался, но держал. Чуть дальше я обнаружил стальную решетку, которая перегораживала вход в дренажную трубу, уходившую под основание холма. Труба имела больше полутора метров в диаметре и опиралась на массивную бетонную подпорку. Несомненно, это сооружение являлось частью системы, через которую стекавшие с холмов дождевые воды проходили по трубам под шоссе Пасифик-Кост, попадали в дренажную сеть под улицами Мунлайт-Бей и в итоге сбрасывались в океан. Раз или два в течение каждой зимы бригады рабочих прочищали водостоки, с тем чтобы те не засорились окончательно, но здесь, судя по всему, они не бывали давненько.
Кошка в трубе мяукнула. Усиленный бетонными стенками тоннеля, этот звук прозвучал совсем иначе, нежели обычно.
Промежутки между стальными прутьями решетки были сантиметров по десять шириной – вполне достаточно для кошки, но отнюдь не для меня. Однако между решеткой и верхним краем трубы оставался примерно полуметровый зазор. Подбросив ноги, я перекинул тело через стальные прутья. К счастью, их верхние концы были приварены к поперечной планке, иначе я мог бы здорово пораниться.
Оставив луну и звезды за спиной, я оперся спиной о решетку и стал вглядываться в беспросветную темень впереди. Чтобы не задевать головой потолок, мне приходилось слегка наклоняться.
Из дальнего конца трубы шел запах сырого бетона и гниющей травы – вовсе не такой уж неприятный.
Отлепившись от решетки, я двинулся вперед, скользя ногами по полу, расположенному слегка наклонно, однако, пройдя несколько метров, остановился. Если на пути у меня попадется вертикальный сток, мне ни за что не разглядеть его в такой темноте. Я грохнусь вниз и останусь здесь навсегда – с разбитой головой или сломанным позвоночником.
Я вытащил из кармана зажигалку, но не торопился высекать пламя. Когда мои преследователи подойдут к устью трубы, они непременно заметят отблески огня на влажных бетонных стенах.
Кошка вновь окликнула меня. Ее светящиеся глаза – вот и все, что я видел впереди себя. Прикинув расстояние между собой и кошкой, я пришел к выводу, что уклон тоннеля постепенно увеличивается, хотя и не очень сильно.
Я продолжал двигаться по направлению к кошачьим глазам, но при моем приближении зверек повернулся и побежал дальше. Два светящихся маячка исчезли, и я замер, мгновенно потеряв ориентацию, однако через несколько секунд до моего слуха снова донеслось мяуканье и впереди опять возникли немигающие зеленые огоньки глаз.
Медленно двигаясь вперед, я не переставал удивляться. Все, что происходило со мной сегодня вечером – похищение тела моего отца, видение обезображенного трупа с вырванными глазами, погоня за мной целой оравы людей во главе с могильщиками, – и без того было весьма необычным, если не сказать больше.
Но все же самым странным мне казалось поведение этого маленького зверька – дальнего родственника тигров.
Или я уже начинаю бредить, приписывая обычной кошке такую трогательную заботу о моей судьбе, в то время как ей на меня глубоко наплевать?
Возможно и такое.
Не видя ничего впереди себя, я дошел до нового завала из разнообразных наносов – меньшего, нежели предыдущий. Здесь мусор был влажным. Под моими ногами хлюпала вода, снизу поднимался гораздо более резкий, чем прежде, запах.
Я ощупал темное пространство впереди себя и обнаружил, что позади преграды находится еще одна железная решетка. Она задерживала тот мусор, которому удавалось преодолеть первую преграду.
Только преодолев очередной барьер и оказавшись позади него, я осмелился чиркнуть зажигалкой и прикрыл вспыхнувшее пламя ладонью. Глаза кошки загорелись ярче. Теперь в них играли золотые и зеленые огоньки. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а затем моя проводница – если только кошка являлась ею – развернулась и исчезла из виду, нырнув в темноту.
Сделав пламя как можно меньше, чтобы экономней расходовать газ, я стал спускаться к сердцевине прибрежных холмов, минуя отверстия, ведущие в более узкие боковые трубы. Наконец я дошел до места, где вниз вел пролет из нескольких широких ступеней, на которых виднелись лужицы застоявшейся воды. Ступени были покрыты жестким ковром почерневшего бурого мха. По всей видимости, он оживал лишь во время сезона дождей, который длится в наших краях четыре месяца в году. Ступени были предательски скользкими, однако для того, чтобы никто из ремонтников не сломал себе ненароком шею, в одну из стен тоннеля был вмурован железный поручень. Теперь на нем висели лохмотья увядшей травы, видимо, принесенные сюда последними дождями.
Спускаясь по ступеням, я напрягал слух, ожидая услышать позади себя звуки погони и голоса преследователей, однако слышал лишь собственное дыхание и шарканье своих же ног. Либо охотники решили, что я избрал какой-нибудь другой путь бегства, либо слишком долго колебались, прежде чем войти в трубу, и дали мне тем самым большую фору.
В самом низу спуска я чуть было не наступил на то, что поначалу показалось мне белыми круглыми шляпками грибов. Здесь, в сырой темноте, целыми гроздьями росли огромные отвратительные и наверняка чрезвычайно ядовитые поганки. Вцепившись в поручень, я перешагнул через две ступеньки, на которых располагались эти штуковины. Мне не хотелось прикасаться к ним даже ботинком. Затем я обернулся, чтобы получше разглядеть свою находку.
Увеличив пламя зажигалки, я обнаружил, что белые предметы являлись вовсе не грибами, а представляли собой целую коллекцию черепов. Тут были хрупкие черепа птиц, удлиненные черепа ящериц и большие по размеру черепа, которые могли принадлежать животным – кошкам, собакам, енотам, дикобразам, кроликам, белкам…
