— Ты просто положи меня к камню, — прошептал Лановар. Гримо исполнил его просьбу.
— Тебе тепло? По-моему, тебя знобит, Лан. Я разложу костер.
— И привлечешь их сюда? Нет, не надо. — Он опустил левую руку и дотронулся до бедра. — Не чувствую ноги.
— Я же говорил тебе. Разве я тебя не предупреждал? — взорвался Гримо. — Этот Мойдарт — змея. Человек без чести.
— Да, ты меня предупреждал. Лановара действительно знобило.
Гримо придвинулся ближе, снял свой черный плащ и накинул на плечи другу. Потом заглянул в глаза Лановару. Они были странные, один зеленый, второй — золотистый.
— Немного передохнем, — сказал Гримо, — и я пойду искать Ведунью.
Прокравшись вдоль вершины холма, Жэм Гримо осмотрел лежащий под ним склон. Признаков погони он не заметил, но это не значит, что ее не будет. Гримо оглянулся на раненого друга, вновь прокручивая в памяти случившееся. Надо было прийти раньше. Не желая попадаться Лановару на глаза, он выбрал кружной путь и тем самым потерял несколько минут. Поднявшись на вершину хребта, он увидел и затаившихся в кустах солдат, и друга, направлявшегося прямиком в уготованную ему ловушку. Обвязав лицо платком, Гримо вытащил меч и бросился на выручку. Он охотно пожертвовал бы жизнью ради спасения Лановара.
Солнце садилось, и температура быстро падала. Жэм поежился. Поддерживать огонь было нечем — деревья тут не росли. Он вернулся к Лановару. Лицо вождя ригантов посерело и осунулось, глаза и щеки ввалились. Черный плащ на его плечах выглядел саваном. Жэм дотронулся до лба раненого. Лановар открыл глаза.
Гримо видел, что его друг смотрит на небо, окрашенное в ярко-алый цвет. Чудесный вечер.
Лановар улыбнулся.
— Я люблю эту страну, — сказал он довольно крепким голосом. — Люблю всем сердцем, Жэм. Это страна героев. Знаешь ли ты, что великий Коннавар родился в двух милях отсюда? И Бэйн, вождь-воин. У трех ручьев когда-то было поселение.
Жэм пожал плечами:
— Все, что я знаю о Коннаваре, так это что он был девяти футов ростом и у него был меч, выкованный из молнии. Пару часов назад этот меч пришелся бы как раз кстати. Я бы уложил подонков всех до единого.
Они замолчали. Жэм с беспокойством обнаружил, что испытывает нарастающее чувство дезориентации. Он словно пребывал во сне. Время утратило значение, и даже ветер стих. Наступившая ночь была тиха и безмятежна.
Лановар умирает.
Мысль пришла сама собой и вызвала взрыв злости.
— Чушь! — сказал он вслух. — Он молод и силен. Всегда был крепким. Я отнесу его к Ведунье, клянусь Небом!
Гримо встал на колени, поднял друга на руки и выпрямился. Голова Лановара откинулась ему на плечо. Луна окатила их серебристым светом.
— Пойдем, Лан.
Раненый застонал, его лицо исказилось от боли.
— Опусти… меня…
— Нужно найти Ведунью. Она знает магию. Лес Древа Желаний волшебный…
Мысленно он уже представил себе и лес, и дорогу через него. По меньшей мере, четыре мили, частично по открытой местности. Два часа нелегкого пути.
Два часа.
Жэм чувствовал, как по его рукам течет кровь Лановара. С кровью из него уходила жизнь. И в этот миг Гримо понял, что у них нет двух часов. Он опустился на колени и положил друга на землю. Слезы застилали ему глаза, дрожь сотрясала могучее тело. Жэм попытался справиться с обрушившимся на него горем, но оно согнуло его. Последние двадцать лет в его жизни была одна постоянная — дружба Лановара и поддерживаемая этой дружбой вера в то, что вдвоем они изменят мир.
— Позаботься о Гиане и малыше, — прошептал Лановар. Жэм перевел дыхание и смахнул слезы.
— Я сделаю все, — дрогнувшим голосом пообещал он. Мысли его, убегая от ужаса настоящего, устремились в прошлое, к дням детства и юношества, к былым проказам и приключениям. Лановар всегда был бесшабашным, но и осторожным. Он имел нюх на неприятности и мозги, помогавшие избегать последствий далеко не невинных шалостей.
Но не в этот раз, подумал Гримо. Слезы снова подступили к глазам, но пролились тихо. Пред его мысленным взором встало лицо Гианы. Как сказать ей?
Она была на последнем месяце, и ребенка ждали в ближайшие дни. Именно забота о будущем малыша стала причиной, склонившей Лановара поверить Мойдарту.
Накануне вечером друг сказал, что не хочет, чтобы его сын или дочь росли в жестоком мире, привычном для отца. Они ужинали в маленьком домике Лановара, когда вождь ригантов со страстью заговорил о перспективах мира:
— Я хочу, чтобы мой сын мог с гордостью носить цвета ригантов. А не скрываться, как загнанная дичь. Разве это слишком большое притязание, а?
Гиана промолчала, но зато в разговор вступила младшая сестра Лановара, рыжеволосая Мэв.
— Мечтай о чем угодно, — сказала она. — Но Мойдарту доверять нельзя. Я чувствую это!
— Тебе бы стоило послушать сестру, — поддержала Мэв черноволосая Гиана, переходя в большую комнату и тяжело опускаясь в старое кресло. Один подлокотник давно сломался, а из-под треснувшей кожи торчали клочья конского волоса. — Он кровью поклялся, что насадит твою голову на кол.
— Здесь замешана политика, женщина. Мир с горными ригантами означает увеличение налогов в пользу Мойдарта и короля. Через горные перевалы потянутся купеческие караваны. Цены понизятся. Королю нужно золото, а не головы на пиках и кольях. Мойдарт один из наших баронов, а потому должен делать то, что идет на пользу королю.
— Возьми с собой Гримо, — настаивала Гиана.
— Не возьму. Мы договорились встретиться один на один, без оружия. Возьму Ворона.
Потом, позднее, Мэв пришла к хмурому воину, сидевшему у двери своей хижины. Обычно при ее приближении у него начинало быстрее биться сердце и перехватывало дух. Мэв была самой красивой женщиной из всех, кого ему довелось видеть. Он надеялся, что когда-нибудь наберется смелости и скажет ей об этом, но удобный случай все не подворачивался, и Жэм лишь наблюдал за тем, как за Мэв ухаживает симпатичный и юный Калофар. Сейчас Калофар где-то на севере, торгует с «черными» ригантами. Когда он вернется, они с Мэв поженятся.
Гримо поднял голову и посмотрел на сестру друга.
— Ты все равно пойдешь, — сказала она.
— Конечно, пойду.
— И чтобы он тебя не увидел.
Жэм рассмеялся:
— Он отличный воин и мечом махать умеет, но следопыт из него неважный. Не бойся, Лановар меня не увидит.
К ним подошла Гиана. Мэв обняла ее и поцеловала в щеку. Жэм попробовал представить, каково было бы, если бы она поцеловала его. Подумал и покраснел. Гиана потянулась. Живот выпятился и стал совсем огромным. Жэм улыбнулся.
