Хорошая девочка Менди была, Просила у Господа Бога, Чтоб он на уроках за ней приглядел И чтоб целоваться помог он.
Я спросил у Джо:
— Сегодня что, какой-то особенный день?
— В каком смысле? — не понял он.
Я не знал, как это выразить словами.
— Ну как в каком… Вы, может, притворяетесь, что вы маленькие бедные сиротки или еще чего? Может, у вас сегодня Исторический день?
Я до него явно не достучался.
— Исторический день?
— Ну ты понимаешь. Все девочки наряжаются в переднички и сидят, аккуратно сложив руки на парте, а учителя делают вид, что все это происходит сто лет назад.
Наконец у него на чердаке забрезжил свет понимания.
— А-а-а! Это как в Школьный день викторианской эпохи?
Я пожал плечами.
— Ну типа, наверно. Когда все такие лапушки, такие старомодные паиньки.
Он оглядел двор. В углу двое мальчишек постарше обнимали всхлипывающего малолетку, который потерял любимый шарик или еще чего. У входа мальчики и девочки учились играть на волынке. (Я серьезно!) Возле ворот стайка болельщиц практиковала сложную схему хлопков и прыжков. Остальные неторопливо прогуливались, улыбались друг другу и приветливо махали руками или терпеливо ждали друг дружку возле уборных.
— Я хочу сказать, мы где вообще? На планете Зог?
У Джо загорелись глаза.
— Ой, да! Это было бы здорово! Давай полетим на планету Зог, и ты…
Я одарил его самым убийственным из своих взглядов. Кем он меня считает, этот плоскоголовый? Каким-то писуном в памперсах, что жаждет сыграть с ним в «мама-кашку-варила»?
— Слушай, — говорю, — думаю, пора тебе кое-что прояснить.
Но он вдруг хлопнул себя по лбу.
— Ой, Говард, давай подождем до конца перемены. Я только что вспомнил, что обещал мисс Тейт помочь с обложками для наших сочинений на тему «Как это делается».
И в этот миг вышеозначенная леди собственной персоной появилась из дверей.
— Джо-о-о! — издала она сладкоголосую трель. — Джо-о-о Гарднер!
— Иду, мисс Тейт! — радостно взвизгнул он, едва не виляя хвостом.
И был таков.
Я сполз по стене и сел на корточки, уронив голову на руки. Вот удача так удача. Я пробил себе дорогу в школах, где школьная форма такая колючая, что весь исчешешься, и в школах, где приходилось по пять раз на дню вставать и молиться, и в школах, где тебя заставляют переписывать домашку, пока не избавишься от всех ошибок. Но в подобные места меня еще не заносило.
Тут слышу шорох шагов. Поднимаю голову: вокруг меня — озабоченные лица.
— Говард!
— С тобой все в порядке?
— В первый день всем тяжко.
— Ты скоро привыкнешь, честно.
— Хочешь пойти попрыгать?
Я открыл рот. Сейчас скажу. Первое слово было готово сорваться с моих губ, и тут прозвенел звонок.
Такие вот дела.
Жуть
Час спустя мисс Тейт по новой объясняла задание — для тех, кто своими телячьими мозгами не понял с первого десятка раз.
— Вот наши красивые обложки, которые Джо был столь любезен помочь мне вырезать по размеру.
Наш Джо поклонился в десятый раз.
— На моем столе — бумага. Здесь — линованная, здесь — нет.
Она указала на каждую стопку дважды — на случай, если у кого-то в классе мозг так сильно поврежден, что может переутомиться, разыскивая две стопки бумаги на площади метр на полтора.
