Он вынул при этом руку из кармана и сделал округлый жест, а затем пристально поглядел на стоявшего у окна.
Третий человек, подбиравший рассыпанные бусинки, поднял глаза и спросил патрона, что делать ему? Раздался громкий смех, после чего глуховатый от насморка голос произнес: «Да что тебе, рохле, еще делать, как не нанизывать на ниточку то, что сейчас находится в твоих руках! На что ты еще годишься?»
Затем мужчина в шляпе обернулся к тому, кто все еще смотрел в окно. Грацци был худощавым, высоким человеком с тусклыми волосами. В свои 35–40 лет выглядел он сутулым, наверное, от неукоснительного повиновения. Светло-синее пальто с потертыми обшлагами висело на нем как на вешалке. К стеклу пристала грязь. Немногое же мог он увидеть через такое стекло!
Полицейский в шляпе сказал, что пусть он, Грацци, не забудет заглянуть в другие купе, кто знает, что там найдется, и даже если нет ни шиша, это все равно придает вес отчету: надо ведь все уметь подать.
Он хотел еще что-то добавить, но, пожав плечами, снова произнес «черт побери», сказал, что в руках у подбиравшего бусины нечто весьма важное, что он ждет на Кэ[2]в полдень, чао! И ушел, не закрыв дверь.
Мужчина у окна обернулся. Лицо у него было бледное, глаза голубые, взгляд спокойный. Он сказал коллеге, склонившемуся над полкой, где с одеревеневшими мускулами лежала убитая, что поистине жизнь часто ставит совершенно непредвиденные подножки.
Это была небольшая замусоленная записная книжка в красной обложке с блестящей спиралью и квадратными листами бумаги. В Банье, в магазине писчебумажных принадлежностей, хозяин которого пил и бил жену, она стоила франков десять.
Тот, кого коллеги называли Грацци, развернул ее в кабинете на втором этаже вокзала, чтобы занести первые впечатления. Было около одиннадцати часов дня, «Марселец» вышел из Марселя 4 октября в 22 часа 30 минут. В пути он по расписанию останавливался в Авиньоне, Балансе, Лионе и Дижоке. Шесть мест в купе, где была обнаружена жертва, имели, считая снизу, номера с 221 по 226: нечетные — слева, четные — справа. Пять из них были заняты в Марселе, шестое, № 223, оставалось свободным до Авиньона.
Жертва лежала на полке № 222. Найденный в ее сумочке билет свидетельствовал о том, что она села в поезд в Марселе и что ночью занимала полку № 224, если только не поменялась с кем-то из пассажиров.
Билеты у пассажиров второго класса проверялись всего раз, после остановки в Авиньоне, между 23.30 и 00.30. С контролерами удалось связаться после полудня. Они сообщили, что никто из пассажиров не опоздал на поезд, но что, к великому огорчению, они не могут ничего вспомнить о тех, кто занимал это купе.
Кэ д'Орфевр, 11.35
Одежда, белье, дамская сумочка, чемодан, обувь, обручальное кольцо жертвы дожидались на столе одного из инспекторов — далеко не лучшего, кстати сказать. К ним была приложена копия описи, сделанная стажером Отдела опознаний Безаром.
Бродяга, которого допрашивали за соседним столом, мрачно пошутил по поводу содержимого разорвавшегося во время путешествия по этажам бумажного мешка, из которого вывалилась куча нейлоновых вещей. Тот, кого звали Грацци, посоветовал ему заткнуться, на что бродяга охотно согласился и стал требовать, чтобы его немедленно выпустили. Тогда инспектору, сидевшему напротив, пришлось ему пригрозить. Дама, присутствовавшая как свидетельница «от начала до конца» при каком-то дорожном происшествии, встала «на сторону угнетенных». Перепалка сопровождалась шумом падающих предметов, которые Грацци пытался все сразу перенести на свой стол.
Еще до того, как инцидент был исчерпан, Грацци уже ознакомился с половиной доставленных вещей. По мере того как он их разбирал, они стали заполнять его стол, сползли со стула, оказались разбросанными по паркету и вторглись на столы соседей, которые проклинали его за то, что он не умеет заниматься делом на своем месте.
Отпечатанная на машинке опись Отдела опознаний сопровождалась некоторыми добавочными сведениями. Обнаруженную в кармане костюма бусину приобщили к собранным в купе, ее обследуют. Отпечатки пальцев на сумочке, чемодане, туфлях и вещах в чемодане принадлежали в основном самой убитой. Сравнение остальных отпечатков с теми, которые обнаружили в поезде, займет время, так как они не очень свежие и не очень хорошего качества. Пуговичка от блузки, найденная в купе, передана на экспертизу вместе с бусинами. На свернутой вчетверо бумажке размером 21х27, найденной в сумочке, неумелой рукой были набросаны неприличные рисунки с подписями, видимо, ребус, составленный несомненно коммивояжером. Кстати, из настойчивых объяснений Безара (занявших 14 строк на машинке) было ясно, что ребус составлен неграмотно. По-видимому, наверху уже достаточно порезвились — ребус стал на сегодня главной забавой в Управлении.
К полудню ребус перекочевал на другие этажи, и патрон, сидя в шляпе за своим столом, с карандашом в руке предлагал трем инспекторам, весело опровергавшим его варианты, разные решения, сопровождая свои слова громким гнусавым смехом. Когда тот, кого называли Грацци, как обычно сутулясь и сморкаясь, вошел в комнату, установилась тишина.
Патрон, сдвинув шляпу на затылок, сказал: ладно, ребята, надо поговорить с Шерлоком Холмсом, у которого, видно, не все гладко, они могут проваливать. Карандаш остался у него в руке, а локтем он оперся в лист с неприличными рисунками. В уголках рта и в складках у глаз застыла усмешка. Опустив глаза, он продолжал рисовать и тогда, когда Грацци, прислонившись к радиатору и просматривая записи в своей красной записной книжке, начал мрачно докладывать.
Жертву звали Жоржетта Тома. 30 лет. Родилась во Флераке, департамент Дордонь. Двадцати лет вышла замуж за Жака Ланжа, с которым развелась спустя четыре года. Рост 1 метр 63, брюнетка, голубые глаза, кожа белая, никаких особых примет. Представительница стендист-фирмы предметов роскоши Барлен. Проживала по улице Дюперре, дом 14. Находилась в Марселе в связи с показом там образцов продукции с 1 октября до вечера 4 октября. Жила в отеле «Месса-жери» на улице Феликс Пиа и в центре. Зарабатывала 922 58 франков в месяц за вычетом налогов. Имеет на счету в банке 774.50 франков. Наличные в сумочке — 342.93 франка плюс канадский доллар. По всему видно, что мотивом убийства не было ограбление. Следует проверить адреса в записной книжке. В вещах нет ничего особенного — пустой флакончик аспирина, который она могла бы и выбросить, несколько фотографий ребенка, довольно нежное письмо по поводу отсрочки свидания, начинающееся словами «моя перепелочка», без даты и подписи, все.
Патрон сказал: «Дано, все ясно как апельсин, надо, чтобы теперь люди побегали, высунув язык». Он вытащил из кармана смятую сигарету, выправил ее. Поискал спички. Грацци дал ему прикурить. Наклонившись над огнем, патрон сказал, что, во-первых, если она жила на улице Дюперре, значит, там же где-то и питалась. Он вынул изо рта сигарету, закашлялся и пробурчал, что пора бросить курить. Второе — заведение Барлен. Третье — найти родственников, пусть ее опознают.
