14 июля 1950 года Молер вновь оказывается в Германии. Он прибывает в замок Вильфлинген, где в течение нескольких лет работает секретарем Эрнста Юнгера. Именно в это время молодой человек знакомится с теми, кого можно было бы назвать элитой «Консервативной революции»: Фридрихом Георгом Юнгером, Карлом Шмиттом, Фридрихом Хильшером, Герхардтом Небелем и т. д. Именно в это время он создает эссе «Один день из жизни писателя», в котором Молер, являвшийся секретарем и личным помощником Эрнста Юнгера, поведал публике о буднях великого немецкого литератора. Впрочем, это плодотворное сотрудничество длилось не очень долго. Молер по большей части жил сочиненным им образом Юнгера, а сам писатель никак не хотел втискиваться в «прокрустово ложе» идеалистических представлений о нём, которыми был одержим его швейцарский «поклонник». Всё чаще и чаще Юнгер и Молер не могли найти общего языка. В частности Армии Молер был весьма разочарован тем, что Юнгер демонстративно сторонился политики. В итоге даже родилось подозрение, что Юнгер вместо того, чтобы быть последовательным «национал-революционером» стал «конформистом» якобы прислуживающему канцлеру ФРГ Конраду Аденауэру. В 1953 году Молер после очередной ссоры покидается замок и решает начать свою собственную творческую и научную карьеру. Забегая вперед, надо сказать, что отношения между этими двумя теоретиками «Консервативной революции» по сути восстановятся только 20 лет спустя, когда в 1973 году Молер опубликует в журнале «Критикой» статью под названием «Возвращение Эрнста Юнгера». Впрочем, даже до этого момента они состояли в переписке.
Если же говорить о карьере Армина Молера, то нельзя назвать её исключительно удачной. В 50-ые годы ему было отказано в докторантуре, а потому он фактически оказался вне академической сферы. Тогда он активно сотрудничает со многими германскими газетами, нередко бывая во Франции. На некоторое время Молер оказался околдован голлизмом. В результате он пишет работу «Пятая республика», в рамках которой предлагает взять в Германии «на вооружение» как внешнеполитические наработки, так и внутриполитические принципы, предложенные Шарлем де Голлем. Именно после этого Молер был замечен представителями «актуальной политики». В результате в 1961 году он был принят на работу в Фонд Карла Фридриха Сименса. Одновременно с этим он подрабатывает колумнистом в общественно-политической прессе (в первую очередь в мюнхенской). Опасаясь за свою репутацию, под псевдонимом в 1964 году он публикует несколько материалов в праворадикальных газетах. Впрочем, не это является его главной заботой. Молер работает над несколькими книгами. Одна из них («Чего боятся немцы») посвящена Карлу Шмитту, которого он полагал одним из своих учителей. Следующая работа — «Преодоление прошлого», которая увидела свет в 1968 году, стала судьбоносна для Армина Молера. Благодаря этому труду на него обратил внимание Франц Йозеф Штраус. На тот момент этот политик занимал пост министра финансов ФРГ, но куда более важным было то, что он на протяжении нескольких десятилетий был бессменным предводителем Христианско-социального союза Баварии. С этого момента Армии Молер становится респектабельным «политиком». Его принимают в университете Инсбрука, а кроме этого он получает премию имени Конрада Аденауэра. Впрочем, респектабельность не исключает остроту мысли — именно на 70-ые годы приходится период «второго рассвета» Армина Молера, когда он пишет книги, которые по своей значимости могли спокойно конкурировать с «Консервативной революцией в Германии»: «Секс и политика» (1972), «Взирающие справа» (1974), а также такие известные эссе как «Фашистский стиль» (1973) и «Мы хорошие консерваторы» (1979).
Однако независимый взгляд Молера на многие вещи очень сильно смущал католических активистов, на которых собственно и держался баварский ХДС. В какой-то момент происходят события, которые биографы Молера трактуют как «католическую интригу». В частности в левой прессе поднимается шумиха по поводу того, что Молер в свое время дезертировал из швейцарской армии, собирался присоединиться к Ваф-фен-СС, в итоге был едва ли не причислен к «швейцарским нацистам» и «пятой колонне». Слабые голоса в его защиту так и не были услышаны. В чем же был смысл подобной «информационной операции»? Предполагалось, что влияние Молера на Штрауса было слишком сильно, а потому тот смог бы стать «серым кардиналом» консервативной коалиции (ХДС-ХСС), которая в послевоенное время была второй политической силой после социал-демократической партии.
После этого Молер дистанцируется от умеренных консерваторов и налаживает связи с «новыми правыми» (в первую очередь французскими, сплотившимися вокруг Алена де Бенуа) а также входит в правление умеренного националистического движения «Республиканцы». С этого момента он полностью сосредоточен на критике «либерального мировоззрения». При этом он отрицает универсализм «фашизма», однако желая раскрыть эту мысль, нередко прибегает к провокационным заявлениям. Например, в 1995 году на вопрос журналиста Лейпцигской газеты: «Являетесь ли вы фашистом?» — Молер дает ответ, сопроводив его показательной оговоркой: «Только если в стиле Хосе Антонио Примо де Риверы».
Весьма показательно, что Молер проводил категорическую черту между нацизмом и фашизмом, пол-гая их совершенно различными явлениями. Он полагал «фашизм» реакцией молодежи, вызванной с одной стороны разочарованием в либерализме, с другой стороны разочарованием в социализме. Но при этом он всячески дистанцировался от национал-социалистической Германии чему собственно и посвятил большую часть своих работ. Вместе с тем нельзя не отметить, что в «Консервативной революции в Германии» он не слишком отчетливо проводит грань между национал-социализмом и лагерем «консервативной революции», в то время как в настоящее время уже доказано, что эти явление не только не родственные друг другу, но и категорически противопоставленные.
А. В. Васильченко, кандидат исторических наук
Если научная работа на протяжении пятидесяти лет, претерпев пять изданий, до сих пор остается актуальной, это уже само по себе весьма примечательно. Во времена, когда публикации недолговечны, а у академических проектов имеется четкая конъюнктура, подобные явления являются приятными исключениями из общих правил. Не хочу сказать, что автор использовал сведения, которые не устарели до сегодняшнего дня и не нуждаются в дополнении. Но у неисчезающего спроса на эту работу есть собственные причины.
Автор воспользовался тем, что в 1950 году вступил на интеллектуальную целину, став первопроходцем со своей «Консервативной революцией в Германии». В распоряжении имелись старые комплексные представления из периода до 1933 года и до Третьего Рейха. Однако они несли на себе излишне интенсивный отпечаток событий и мнений, которые как раз и должны были быть подвергнуты анализу, или же были обусловлены воинственной идеологической позицией, что не позволяло сделать дискуссию по этому поводу объективной и непредвзятой. С тех пор были предприняты многочисленные новые попытки интерпретировать Консервативную революцию, они выделялись на фоне моего подхода и отличались от моей точки зрения. Я неоднократно заявлял, подчеркивал в данной работе, а потому считаю излишним повторять это в других местах: ни один из авторов, который занимался этой темой, не смог оспорить в целом, что «Консервативная революция в Германии» оказалась востребованной в качестве базиса для последующих разработок. Причина
