— Либурны[7] римлян! — вскричал Гай.
Это были боевые корабли грозного Рима — крепко сбитые посудины, напоминающие греческие биремы[8]. В носовой части либурна располагалась башня для пращников и абордажный мостик — «ворон».
Либурны, на ходу перестраиваясь, медленно вползали в главную гавань Синопы, где у причала сверкали доспехи гоплитов[9] — военачальники выстраивали их для торжественной встречи.
— Эге-ей! Господин!
Друзья обернулись. Вдоль берега, где быстрым шагом, а где срываясь на бег, пробирался высокий, плечистый юноша в сером хитоне[10] грубого полотна. В руках он держал короткую палку, у пояса, туго охватывавшего тонкую талию, болтался широкий нож в кожаных ножнах. Юноша был некрасив: бледное лицо густо усеяли оспины, длинный бесформенный нос нависал над большим широкогубым ртом, густые тёмно-рыжие волосы топорщились на голове, как иглы ежа.
— Господин… — юноша подбежал к Митридату и преклонил колени.
— Что случилось, Гордий? — резко спросил Митридат. — Почему ты здесь? Я приказал тебе забыть это место.
— Прости и смилуйся, мой повелитель. Гонец из Амастрия[11]…
— Ну! — нетерпеливо прищёлкнул пальцами Митридат.
— В Синопу направляется посольство Рима. Царица Лаодика — да хранит её богиня Ма[12]! — приказала во что бы то ни стало разыскать тебя. Во дворце готовятся к приёму высоких гостей и твоё, господин, присутствие необходимо. Нужно поторапливаться. Посольские суда уже на подходе.
— Прибыли… — Митридат кивнул в сторону гавани. — Теперь спешить ни к чему. Успеется… — И он, покривив губы в злой усмешке, нырнул в хойникиду…
Легат[13] Рима Марк Эмилий Скавр, рыхлый сорокалетний патриций невысокого роста с толстым бычьим загривком, не без интереса рассматривал приближающуюся Синопу. Он беседовал со своим старым приятелем Авлом Порцием Тубероном, которого взяли на борт посольского либурна в Гераклее[14]. Они расположились на корме под лёгким палаточным тентом.
Авл Порций, худой, жилистый, с загорелым до черноты лицом, был в Синопе своим человеком. В Понте его знали как купца — не очень богатого и удачливого, но неизменно приветливого, добродушного и гостеприимного. И вряд ли кто мог догадаться, что любезнейший Авл Порций Туберон был доверенным лицом римского Сената на варварском Востоке и что ему покровительствовал нынешний консул[15] Квинт Фабий Максим.
— … Ах, милейший мой друг! — Скавр, со снисходительностью столичного прожигателя жизни, похлопал по плечу Авла Порция, с непроницаемым лицом слушавшего его непринуждённую болтовню. — По-моему, на тебя вредно подействовал здешний климат. Расслабляюще. И нравы. Высокая политика, наряженная в белоснежную тогу[16], для непосвящённых и чересчур простодушных имеет грязную изнанку. Впрочем, мне ли тебе об этом говорить… Но кто посмеет осудить великий и могущественный Рим и пусть даже намёком бросить тень на его деяния, несомненно несущие блага избранным? Какое нам дело до варваров и почему мы должны считаться с их мнением, пожеланиями и, наконец, просьбами? Разделяй и властвуй — вот фундамент, на котором зиждется могущество Рима. Это незыблемый закон, непреложная истина, не нуждающаяся в каком-либо ином толковании, кроме того, которое изначально заложено в этих постулатах ещё нашими предками.
— Да, но излишняя прямолинейность на Востоке считается признаком дурного тона и может принести результат, обратный ожидаемому. Я уверен, что терпением и мягкой настойчивостью можно добиться гораздо большего. Тем более, что царь Митридат — сильная личность и в дипломатических тонкостях весьма искушён. Подтверждением тому служит возросшее влияние Понта на варварские государства Востока. У Митридата многочисленное, хорошо вооружённое войско. Он за короткий срок создал такой флот, которому пока нет равных в Понте Евксинском. Царь умиротворил Галатию[17], это незатухающее кострище свар, заговоров и восстаний, присоединил к своим владениям Фригию[18]…
— Вот! — вскричал Скавр. — Вот подтверждение тому, что я говорил! Восточная нега для тебя губительна, мой друг. Расслабляет тело, лишает жёсткости, свойственной истинным квиритам[19], наконец — прости за откровенность — притупляет ум. Сильная личность. Тем лучше! Сила уважает лишь силу. И никакие ухищрения, дипломатические выверты, а тем более терпение и мягкость, не помогут мне выполнить поручение Сената. Только сила и натиск!
— Извини за любопытство — в чём смысл поручения?
— Уж от тебя скрывать ничего не буду: нам нужна Фригия.
— Фригия? — Авл Порций скептически ухмыльнулся. — На каких условиях? Что мы можем предложить взамен?
— А почему мы должны что-то предлагать? — Скавр надменно вскинул голову. — Мы просто обязаны заполучить новую провинцию в интересах Рима. И именно Фригию. На которую Понт не имеет никаких прав.
— У Митридата там сильные воинские гарнизоны. И я очень сомневаюсь, что царь Понта будет настолько любезен…
