Образцовый батарейный плот С.И. Чернявского был готов к началу мая 1856 г. Близки к окончанию были и остальные. Но заключение м. ира 20 марта 1856 г. позволило уже не спешить с полной готовностью. По распоряжению великого князя Константина плоты собирали теперь с таким расчетом, чтобы их можно было хранить "в сараях в разобранном виде за номерами". При необходимости их можно было собрать "в самом непродолжительном времени и поставить для действия против неприятеля".
Батарейный плот 1856 г. состоял из двух отдельно выполнявшихся конструкций, набранных из брусьев опорного массива, имевшего покрытие в виде корабельной палубы. На нем устанавливали орудия и размещалась прислуга. Вторую конструкцию составляли поддерживавшие массив несколько (в данном случае 10 штук) одинаковых понтонов прямоугольного сечения. На опорном массиве или на платформе, длина которой (11,7 м) была меньше ширины (17,5 м), по фронту посреди него располагались четыре 196-мм бомбических орудия.
Их прикрывал деревянный сруб или бруствер из вертикально установленных брусьев с открытыми сверху амбразурами. Изнутри бруствер подкреплялся контрафорсами из брусьев, снаружи он прочно соединялся с доведенными до высоты массивом пологого деревянного откоса. Он также набирался из плотно уложенных один к другому и прочно перевязанных между собой брусьев и играл роль гласиса перед бруствером. С бортов к брустверу пристыковывались выполненные так же из брусьев стены траверзов. Сформированный таким образом и лишь с тыла открытый своего рода деревянный полуказемат для орудий обшивали броней. Это были откованные из железа полосы или, как их называли, "пластины". Лобовую стену (бруствер) каземата обшивали вертикально установленными полосами толщиной 114 мм. Их длина (высота) составляла 1,3 м, ширина от 254 до 305 мм.
Всего на 14 плотов заказывали 900 полос общей массой 262 т. Гласис (откос) обшивали полосами толщиной 50,8 мм. На 14 плотов заказывали до 450 таких полос шириной 254–305 мм, длиной 2–2,44 м. Их масса составляла 164 т. Откосы покрывали полосами толщиной 25,4 мм, шириной 406–431 мм и длиной 3,66 м. Их масса составляла 213 т. Таким образом, масса брони каждого плота (при водоизмещении 260 т) составляла 52,6 т или 20 % от водоизмещения, то есть больше, чем у первых башенных броненосных кораблей ("Русалка" — 19 %) и немногим меньше, чем у последующих мореходных броненосцев ("Полтава"- 26 %).
Это сравнение, конечно, условно — плоты не имели механических движителей и не были мореходны в свежую погоду. Но на их стороне было преимущество минимальной осадки, обеспечивавшее удобство занятия любой оборонительной позиции на всем пространстве мелководного прибрежья. Для маневров же в этом случае вполне можно было обойтись действием весел и буксировкой.
Воплощая обширный предшествовавший опыт мирового судостроения, конструкция плотов отличалась глубокой продуманностью и несомненными, обращенными даже в перспективу проектно-технологическими достоинствами. Броневое покрытие гласиса, помимо прикрытия бруствера, служило одновременно и защитой откоса от повреждения конусом газов при стрельбе из орудий. С той же целью — чтобы этим конусом не повредить оконечности понтонов, осадка и количество понтонов были выбраны так, чтобы понтоны были полностью заглублены в воду. Тем самым уменьшалась и вероятность их повреждения вражескими снарядами. Так впервые, наверное, была осуществлена идея подповерхностного или водобронного судна, плавучие несущие конструкции которого защищались толщей воды.
Очевидна и стабилизирующая роль заглубленной в воду широкой, а потому и весьма остойчивой платформы. Незначительность надводного борта батареи восполнялась замкнутым по периметру (вместе с бруствером) высоким фальшбортом, позволявшим действовать из орудий и в условиях волнения на море. На случай повреждения фальшборта предусматривались высокие вровень с ним комингсы люков над входами в погреба боеприпасов и крюйт- камеры.
Именно таким же способом на миноносцах начала XX в. французского завода О. Нормана была решена проблема повышения мореходности при наличии низкого борта и возвышенной навесной проницаемой платформы над палубой. Наличие десяти понтонов и соответственно рассредоточенность погребов боеприпасов даже при значительных повреждениях батареи, делали необычайно живучей. Вторым фактором живучести было разделение понтонов поперечными переборками на изолированные отсеки и размещение в них (практически заполняя весь объем отсека) отдельных емкостей плавучести — пустых бочек.
Новым было и еще не осознавшееся во всей полноте преимущество блочного метода постройки. В сооружении батарейных плотов оно было реализовано благодаря возможности раздельного и одновременного сооружения несущей орудия платформы и поддерживавших ее понтонов. Множественность отдельных конструкций плавучести — понтонов позволяла легко регулировать посадку и грузоподъемность плота, размещая на нем то или иное количество орудий. Тем самым предвосхищалась другая идея будущего — модульный принцип проектирования, когда суда в зависимости от назначения и грузоподъемности предлагают собирать из взаимозаменяемых блоко-модулей.
Появилась возможность и для превращения плотов в грозные носители ракетного оружия, распространения которого так настойчиво добивался К.А. Шильдер. Но последователей Шильдера в то время не нашлось, а инициатива адмирала А. А. Попова, предложившего в 1869 г. строить круглые в плане броненосцы ("поповки") и вовсе увела идею модульных батарейных плотов в безнадежный тупик.
Эту идею не сумели использовать ни во время войны с Японией, где плоты могли бы очень быть полезными и под Порт-Артуром, и под Владивостоком, и в мировой войне, где они могли помочь в минных постановках, в противоминной и противолодочной обороне Моонзунда и других прибрежных районов.
Периодическая замена понтонов, переход на металл для их изготовления могли бы сделать плоты долговечными и исключительно полезными в мирное время паромами, транспортными и спасательно-судоподъемными средствами или водолазными платформами.
Испытания головного плота, проведенные в 1857 г., подтвердили правильность всех проектных решений. Так, скорость на буксире одной канонерской лодки при спокойном море составила 3,75 уз. Метод толкания, который подсказывала конструкция плота (большая ширина, просветы-ниши между понтонами, куда можно было упереть нос буксировщика), проверен, видимо, не был. Было отмечено такое достоинство, как отсутствие сотрясений плота при стрельбе боевыми зарядами. Объясняли это относительно мягким (без жестких связей) креплением понтонов с платформой.
При обстреле батареи чугунными ядрами (первоначальное расстояние постепенно уменьшали с 600 до 300 м) сбить все орудия удалось лишь в результате 158 попаданий. Учитывая меткость тогдашних орудий и явно "убойное" для батареи расстояние, нельзя было не сделать вывода о весьма высокой живучести батареи. Сквозных пробоин насчитали только пять. Из них четыре пришлись на участки, разрушенные ранее полученными попаданиями.
Особенно обнадеживающим был тот факт, что батарея как платформа для орудий практически из строя выведена не была и после замены орудий могла бы продолжать бой. Выдержала обстрел и лобовая броня. Дело было лишь за некоторыми усовершенствованиями (более мощные и чаще поставленные болты, утолщенные или пакетированные плиты), в которых, естественно, нуждалась по существу опытовая конструкция плота. Все они, благодаря специфике модульной конструкции, обещали перспективность и длительный срок службы плотов.
