В группу армий «Север» под командованием генерал-полковника Ф. Бока входили 3-я и 4-я армии. В их составе числилась 21 дивизия, из них две танковых (3-я и 10-я в составе 19-го моторизованного армейского корпуса 4-й армии, а также танковая группа «Кемпф» в составе 3-й армии в Восточной Пруссии, приравненная к дивизии) и две моторизованные. При поддержке 1-го воздушного флота войска группы «Север» наносили удары из немецкой Померании на Варшаву, силами 4-й армии и в направлении р. Нарев, Седльце, Варшава — 3-й армией.
Танки — вперёд! Командирский танк Pz.Bf.Wg.III Ausf.D1 на полном ходу. Польша, сентябрь 1939 года. На броне машины нанесены белые кресты — типичное для Польской кампании обозначение германской бронетехники.
Между основными группировками по дуге, образуемой реками Одер и Варта, располагалось минимальное количество войск, на которые возлагалась задача своими действиями ввести противника в заблуждение относительно направлений главных ударов и сковать польскую армию «Познань». Всего в наступлении на Польшу должны были участвовать 62 дивизии, в том числе семь танковых, четыре лёгкие и четыре моторизованные. В резерве главного командования оставались 23-й и 25-й танковые полки, по 74 танка в каждом.
При подготовке операции «Вайс» германское командование исходило из того, что Англия и Франция не вмешаются в германо-польскую войну. Однако вопрос о том, будет ли вмешательство западных держав полностью исключено, так и не был решён. Поэтому были предусмотрены меры и для прикрытия западной границы Германии, где была развёрнута группа армий «Ц» (командующий генерал В. фон Лееб) в составе 1-й, 5-й и 7-й армий, которая насчитывала 31 дивизию и, опираясь на недостроенную линию Зигфрида, должна была оборонять границу с Нидерландами, Бельгией и Францией.
По состоянию на 1 сентября 1939 года в германской армии насчитывалось более 3000 танков. Из них: 1445 Pz.I, 1223 Pz.II, 98 Pz.III, 211 Pz.IV, 196 Pz.35(t) и 78 Pz.38(t). Кроме того, в войсках имелось 215 командирских танков. Из этого количества во вторжении в Польшу участвовало около 2800 боевых машин.
Лёгкий немецкий бронеавтомобиль Sd.Kfz.221 на улице польской деревни. Сентябрь 1939 года.
Союзником Германии в войне с Польшей была Словакия, которой в наследство от чехословацкой армии досталась 3-я подвижная дивизия. Это соединение имело на вооружении танки LT-35. В составе словацкого корпуса, воевавшем против польской армии «Карпаты», имелось 19 LT-35 и десять бронеавтомобилей.
Кроме танков, на вооружении немецкой армии состояло примерно 718 лёгких и 307 тяжёлых бронеавтомобилей. Они входили в состав разведывательных подразделений танковых, лёгких и моторизованных дивизий. В польской кампании получили боевое крещение и полугусеничные бронетранспортёры Sd.Kfz.251, ставшие основным средством моторизации пехоты Вермахта. К сентябрю 1939 года их было выпушено всего 68 единиц. Все они поступили в 1-ю и 3-ю танковые дивизии, где их в основном применяли в качестве командирских машин и подвижных пунктов связи.
Колонна лёгких танков Pz.II и Pz.I на улице одного из польских городов. Сентябрь 1939 года.
Что касается Польши, то главный штаб польской армии считал, что успех в войне с Германией мог быть обеспечен только совместными действиями с Великобританией и Францией. План польского главного штаба предусматривал развёртывание первого стратегического эшелона войск в виде заслона вдоль всей границы Польши с Германией и Словакией. В первом эшелоне сосредоточивалось шесть армий и отдельная оперативная группа. В резерве командования оставалась одна армия, развёрнутая за войсками первого эшелона, и несколько оперативных групп.
Польский лёгкий танк 7ТР. На фото представлен первый, двухбашенный вариант с двумя 7,92-мм пулемётами Browning wz.30.
Оценивая план стратегической обороны Польши, немецкий историк Курт Типпельскирх, генерал-лейтенант Вермахта, в 1939 году начальник главного разведывательного управления, писал: «Такое распыление армии, которая хотела всё прикрыть и нигде не была сильной, не могло привести к успеху в войне против превосходящего, целеустремлённого противника. Если вообще стоит говорить о какой-то стратегической ценности этого плана, его следует объяснять только совершенной недооценкой сил и возможностей противника. К тому же поляки жили ещё отжившими представлениями о способах и формах ведения войны. Они полагали, что по примеру прошлых войн лишь после окончания стратегического развёртывания и следующего за ним соприкосновения подвижных частей постепенно развернуться пограничные бои, в ходе которых должны возникнуть необходимые решения и изменения оперативных планов. Однако германское командование не собиралось начинать войну в такой устаревшей форме».
В парке моторизованной части Войска Польского незадолго до Второй мировой войны. На переднем плане мотоцикл CWS М111 и танкетки TKS, на заднем — грузовые автомобили Polski FIAT 621.
Примерно такой же точки зрения придерживается и Лиддел Гарт: «Польша наилучшим образом подходила для демонстрации блицкрига. Протяжённость её границ была весьма значительной и составляла в обшей сложности около 3500 миль, из которых 1250 миль приходилось на германско-польскую границу (после оккупации Чехословакии протяжённость этого участка границы возросла до 1750 миль). К началу войны южные и северные районы Польши оказались открытыми для вторжения. Западные районы образовали огромный выступ, на фланги которого и нацелились немецкие армии вторжения.
Для польской армии было бы разумнее организовать оборону значительно восточнее границы, за широкими реками Висла и Сан, но это означало бы оставить некоторые важные районы страны. Месторождения угля в Силезии находились у самой границы, а значительная часть главной промышленной зоны — несколько вглубь территории Польши, но всё же западнее рек. Трудно представить, что поляки смогли бы, даже при самых благоприятных обстоятельствах, долго удерживать эти передовые районы. Однако выдвигались доводы о необходимости, с экономической точки зрения, попытаться остановить продвижение противника к главной индустриальной зоне. Эти доводы подкреплялись соображениями национального престижа и самоуверенными утверждениями военных руководителей, а также преувеличенными представлениями о том, что могут сделать западные союзники Польши, дабы ослабить давление противника.
