Мария, за которой никто никогда не ухаживал, приходила в волнение при мысли об этом загадочном претенденте на ее руку, о котором лишь грезила, но портреты отца которого с лентой ордена Андрея Первозванного и пышнотелой, рыжеволосой, усыпанной драгоценностями матери уже висели в гостиной яснополянского дома. В разгар всех ее волнений княжну постиг страшный удар – жених умер от тифозной горячки. Для нее это стало знамением свыше: она не должна думать ни об одном мужчине, кроме отца. Как учили, не стала плакать, но навсегда сохранила воспоминание об этой зарождавшейся любви, чистота и грусть которой так напоминали романтические истории, прочитанные в ранней юности. Запертая в далекой провинции, теперь она точно знала, что останется старой девой, и старалась не страдать при мысли об этом. Ведь жизнь ее в Ясной Поляне была все же хороша. Чтобы развлечь дочь, князь выписал ей двух компаньонок. Любимой была m-lle Hénissienne, шаловливая и резвая француженка.[4] «Я хорошо лажу с обеими, – писала Мария. – Занимаюсь музыкой, смеюсь, играю с одной, говорю о любви и злословлю о свете – с другой; и обе меня безумно любят».[5]
Порой, устав от болтовни, княжна ускользала на хозяйственный двор, чтобы поговорить с паломниками. Они останавливались здесь перекусить и поспать без ведома хозяина, который, как сказывали, не любил праздношатающихся людей. Запыленные, бородатые, с котомками за спиной, глазами, в которых отражалось небо, ходили они по России в поисках святых обителей. Зная, что порой нет ни слова истины в рассказах этих странников, Мария восхищалась глубиной их веры. Как жаль, что сама не могла тоже сняться с места и отправиться в путь! Будучи привязана к Ясной Поляне, старела, увядала. Когда сравнивала себя с компаньонками, ненавидела свое некрасивое лицо с густыми бровями и унылым ртом. «Пойду в какой-нибудь монастырь и стану там молиться, – мечтала она. – Потом, прежде чем привыкну и привяжусь к нему, пойду дальше. Стану идти до тех пор, пока ноги будут меня слушаться, потом прилягу, умру и окажусь у врат, за которыми нет ни грусти, ни слез».
Хотела покончить с жизнью, но умер отец. Третьего февраля 1821 года Мария осталась одна на всем свете. Ей был тридцать один год, до сих пор она жила лишь для того, чтобы скрасить старость владельца Ясной Поляны. Его не стало, и княжна растерялась – не знала, чем заняться, пыталась, но не могла найти хоть какой-то интерес к жизни. Присущее ей желание жертвовать собою наталкивалось на пустоту. Внезапно она решает выдать замуж за одного из своих кузенов, Михаила Александровича Волконского, m-lle Hénissienne. В семье заговорили о мезальянсе. Но Мария продала что-то из принадлежавшей ей недвижимости и положила деньги на счет компаньонки, чтобы помочь новобрачным. Начальник московского Почтового ведомства Булгаков с возмущением писал своему брату: «Княжна, дочь покойного Николая Сергеевича, довольно некрасивая старая дева с густыми бровями, потеряв надежду насладиться семейным счастьем, отдала часть своей собственности англичанке, которая у нее живет».
Свадьба m-lle Hénissienne и князя Михаила Александровича Волконского состоялась в Москве, в апреле 1821 года. Из многочисленной родни жениха только Мария присутствовала на венчании. При взгляде на молодых людей, которых благословлял священник, сердце ее сжималось. Она все чаще думала о любви, семье, материнстве. Неужели ей уготовано быть лишенной того, что становится уделом большинства женщин?
В Москве княжна жила в родительском доме, слишком огромном для нее одной, но где воспоминания об отце казались не столь острыми. Друзья уговаривали ее начать выезжать, чтобы развлечь себя. Однажды в одном из салонов она обратила внимание на мужчину среднего роста, с кудрявыми волосами, печальным взглядом и усами, закрученными книзу. На нем прекрасно сидел мундир, он хорошо говорил по-французски. Его представили: граф Николай Ильич Толстой. Мария держалась с ним мило, ничем не выдавала своих чувств. Но встреча была подготовлена, и уже на следующий день представители обеих сторон начали вести переговоры о возможной женитьбе.
Граф Николай Ильич Толстой без энтузиазма относился к союзу с девушкой внешности столь непривлекательной, к тому же бывшей старше его на пять лет. Но он был на грани разорения, и только выгодный брак мог спасти его. А происхождение давало все основания рассчитывать на благосклонность любой богатой наследницы. Толстые считали себя потомками литовского рыцаря Индроса, который осел в Чернигове в XIV веке и принял там крещение. Праправнук Индроса получил от великого князя Василия Темного прозвище «Толстый». Петр Андреевич Толстой при Петре I был назначен послом в Константинополь, а затем начальником Тайной канцелярии. В 1724 году получил за заслуги титул графа, но дни свои закончил в темнице в Соловецком монастыре, куда был брошен за участие в интригах против Меншикова. Менее знаменитый, чем его предки, Илья Толстой довольствовался тем, что промотал свое состояние, а затем и состояние жены, урожденной Горчаковой: он отправлял стирать белье в Голландию, рыбу к его столу доставляли прямо с Черного моря, он давал бесконечные балы и театральные представления в своем поместье недалеко от Белёва, проигрывал деньги в ломбер и вист. Погрязнув в долгах, согласился на пост губернатора Казани. Тем временем его семнадцатилетний сын Николай отправился в армию: шел 1812 год, в Россию вступил Наполеон, молодежь была охвачена патриотическим пылом. Начав службу гусарским корнетом, Николай скоро становится адъютантом генерала Горчакова, близкого родственника по матери.
Несмотря на столь высокое покровительство, кампания 1813 года оказывается для него не слишком удачной: вскоре после блокады Эрфурта, возвращаясь из Санкт-Петербурга, куда был отправлен с поручением, он попадает в плен к французам. Был освобожден в 1815 году после вступления войск союзников в Париж и вернулся на родину, где получил чин майора, а позже – подполковника. Но это не могло обеспечить ему сколь-нибудь прочного будущего: расточительные выходки старого князя Ильи Толстого на посту губернатора Казани приняли такой размах, что для сына и речи не могло быть о продолжении военной карьеры. Семья была разорена, поместье в Белеве заложено. Николай, предвидя скорое банкротство, подал в отставку и стал жить с родителями в Казани. Две сестры его, Александра (Aline, как ее звали близкие) и Пелагея, вышли замуж, первая – за графа Остен-Сакена, вторая – за Юшкова, и покинули отчий дом, который, впрочем, после их отъезда не лишился своего очарования благодаря дальней родственнице Николая Татьяне Александровне Ергольской, Toinette. Бедная сирота с детства воспитывалась в семье Толстых и росла вместе с их детьми. Одного возраста с Николаем, она относилась к нему с молчаливой нежностью. Тяжелые темные косы обрамляли ее прекрасное, но несколько суровое лицо с черными сверкающими глазами. Грация и сила чувствовались в манере поведения. Встретив вернувшегося в Казань кузена, девушка вообразила поначалу, что он будет просить ее руки. Но Николай, которого не могла не волновать эта давняя, трогательная любовь, думал лишь о том, как развлечься. В каждом салоне был душой общества, за танцами и играми забывая о том, что семейные дела идут из рук вон плохо. Эту легкость он унаследовал от отца: полный беспорядок и лихоимство царили в городской казне, а старый граф Толстой лишь улыбался, убеждая себя, что все образуется. Сенат назначил специальную комиссию по расследованию, которая занялась его счетами. Сраженный этим, граф заболел и умер, не успев ничего сказать в свою защиту. Поговаривали даже, что он покончил с собой.
