— Довольно мерзкое анонимное письмо, — ответил я.Я все еще не мог прийти в себя. Человек как-то не ожидает чего-то подобного втихой заводи Лимстока.
Джоан немедленно заинтересовалась:
— Правда? А что там написано?
В романах, как я обратил внимание, герой никогда не станетпоказывать жене анонимное письмо, полное всяких гадостей и неприятностей.Предполагается, что женщин следует любой ценой оберегать от того удара, которыйэто могло бы нанести их нежной нервной системе.
Как ни жаль, но должен признаться честно: мне и в голову непришло скрывать от Джоан это письмо, и я без колебаний протянул его ей.
Мое доверие к стойкости ее характера было вполне оправданным— она не пришла в ужас, скорее это ее позабавило:
— Вот гадость — то! Я столько раз слышала об анонимных письмах,но ни одного еще не видела. Они все такие?
— Не могу сказать, — ответил я. — Для меняэто тоже первое.
Джоан вздохнула.
— Ты — таки был прав насчет моей внешности. Джерри.Здешние, наверное, думают, что я должна быть ужасно развращенной особой.
— Это одно, — сказал я, — а потом еще то, чтоотец у нас был высоким брюнетом, а мама — маленькой голубоглазой блондинкой. Япошел в отца, а ты — в мать.
Джоан задумчиво кивнула.
— Да, мы не очень похожи. Никто с первого взгляда несказал бы, что мы — брат и сестра.
— И уж во всяком случае не этот писатель, — счувством ответил я.
Джоан заметила, что все это, по ее мнению, здорово смешно.Она взяла письмо кончиками пальцев, покачала им и спросила, что мы будем дальшес ним делать.
— Думаю, — ответил я, — что самое правильное— бросить его в огонь, громко выражая при этом свое возмущение.
Буквально так я и сделал под аплодисменты Джоан.
— У тебя это получилось великолепно, — сказалаона. — Как на сцене. К счастью, мы еще топим камин.
— Мусорная корзинка была бы далеко не такдраматична, — согласился я. — Конечно, можно было бы поджечь письмоспичкой и понемногу присматриваться, как оно горит — или присматриваться, каконо понемногу горит.
— Только, когда хочешь, чтобы что-то загорелось, как назло не получается, — возразила Джоан. — Никакого эффекта не было бы.Жег бы просто спичку за спичкой.
Она встала и подошла к окну, а потом быстро повернулась комне.
— Хотела бы я знать, кто это написал.
— Ну, этого мы никогда не узнаем.
— Да, пожалуй, что так. — Она немного помолчала идобавила:
— Я вот начинаю думать и не знаю — так ли уж этозабавно. Знаешь, я думала, что.., что нам здесь рады.
— А нам и рады. Это же писал кто-то, у кого парышариков не хватает…
— Я тоже так думаю. Фу, мерзость!
Она пошла во двор погреться на солнышке. Я курил свою первуюутреннюю сигарету и размышлял о том, что Джоан права. Это действительно быламерзость. Кому-то было не по вкусу, что мы на время приехали сюда, кого-тораздражала светлая, молодая красота Джоан, кто-то умышленно хотел сделатьбольно. Само собой, что лучше всего было относиться к этому с юмором, но вглубине души я знал, что смешного тут мало.
Перед полуднем пришел доктор Гриффит. Я договорился с ним,что раз в неделю он будет меня осматривать. Оуэн Гриффит мне нравился. Смуглыйбрюнет, не то, чтобы светский лев, несколько медлительный, но зато руки у негобыли ловкие и ласковые. Он чуть заикался и был немного застенчив.
Чтобы ободрить меня, он сказал, что мое выздоровление быстроподвигается вперед, однако добавил:
— Как вы себя сегодня чувствуете? Мне только кажетсяили вы нынче действительно не в своей тарелке?
— Вы угадали, — ответил я. — За завтраком мыполучили исключительно гнусное анонимное письмо, так что у меня до сих порпротивно во рту.
Он поставил свой чемоданчик. Его узкое смуглое лицооживилось.
— Хотите сказать, что и вы получили одно из этих писем?
Меня это начало занимать.
— А что — это здесь часто случается?
— Да. С некоторых пор.
— Вот как! — сказал я. — А я-то думал, что мыкому-то помешали просто тем, что чужие здесь.
— Нет, нет, с этим тут нет ничего общего. Это… — Онзамолчал, а потом спросил:
— Что там было написано? Хотя… — он внезапнопокраснел, — может быть, не надо было спрашивать?
— Охотно вам отвечу. Написано было, что та бабенка,которую я привез с собой, стоит того, чтобы согрешить, но о том, что это моясестра, и болтать нечего! Это, так сказать, сокращенная версия.
Его смуглое лицо потемнело от гнева еще больше.
— Отвратительно! Ваша сестра.., надеюсь, это не слишкомее расстроило?
— Джоан, — ответил я, — может быть, и похожана ангелочка с верхушки рождественской елки, но это вполне современная девушкаи выдержать может многое. Ей это кажется ужасно смешным. Она еще никогда вжизни ни с чем подобным не сталкивалась.
— В этом я уверен, — сердечно сказал Гриффит.
— Видимо, это и есть наилучшая реакция, —решительно сказал я. — Считать это исключительно смешным.
— Да, — задумчиво сказал Гриффит, — нотолько…
Он замолчал, а, я поспешно согласился:
— Совершенно верно! Это смешно — но только…
— Беда в том, что, раз начавшись, такая вещьразрастается в лавину.
— Могу себе представить.
— Разумеется, это чистейшая патология.
Я кивнул и спросил:
— Вы догадываетесь, кто за этим стоит?
— Нет, а хотел бы. Знаете, все эти гнусные анонимкивозникают по двум причинам. Это может быть злоба, направленная против одногочеловека или группы людей, злоба, так сказать, мотивированная: автор кого-тоненавидит и выбирает крайне подлый и коварный способ проявить свою ненависть.Это отвратительно, но вовсе не обязательно связано с расстройством психики.Обычно авторов таких писем разыскать нетрудно — уволенная служанка, ревниваяжена и тому подобное. Гораздо серьезнее дело, когда речь идет о злобе всеобщейнемотивированной. В таких случаях письма как правило посылаются без раздумья ибез выбора, просто чтобы снять тяжесть, давящую на мозг автора. Как я ужесказал, это чисто патологическое явление. Безумие нарастает. Когда, наконец,автора писем находят, это часто оказывается человек, о котором вы и во сне быэтого не подумали. Нечто подобное произошло в прошлом году на другом концеграфства. Оказалось, что анонимки писала заведующая шляпным отделом в большомунивермаге, спокойная, ласковая женщина, проработавшая там много лет.Аналогичный случай был и на севере Англии, где я раньше работал. Там причинойбыла чисто личная ненависть. Короче говоря, мне такие вещи уже случалось видетьи, честно говоря, они меня пугают.
