Единственный способ научиться быть вместе и жить вместе — это согласие. Но в современном городе об этой простой истине все чаще забывают.
О значении социального урбанизма я вспомнил прошлым летом, когда услышал историю Эрдема Гюндюза, молодого оппозиционера, который вечером в понедельник 17 июня 2013 года пришел на площадь Таксим, снял рюкзак и повернулся лицом к Культурному центру Ататюрка, расположенному на другом конце площади. Там он простоял восемь часов, ничего не говоря и ничего не делая, — просто занимая место. В этот момент он присвоил не только силу этого общественного пространства — которое было предметом спора, — но и свое право быть там, быть горожанином.
Когда мы занимаем общественное пространство, происходит нечто важное. Мы не просто отвоевываем городское пространство для всех, но и становимся настоящими горожанами, гражданами, подобными Эрдему Гюндюзу. Таким образом, идея настоящего социального урбанизма сочетает в себе место, действие и гражданскую позицию. Пространство становится общественным только тогда, когда на него заявлены права.
Это требует от нас постоянной бдительности, а также нового набора ценностей, которые полностью меняют то, как мы думаем о городе. Эти ценности: доверие, равенство и право всех людей на город. Доверие и равенство неразрывно связаны. Не может быть доверия, когда есть «мы и они», «имущие и неимущие»; доверие — это клей, это то, что объединяет город и позволяет нам становиться более цивилизованными.
Как показывает книга «Города вам на пользу», преимущества жизни в городе распространяются на всех, но часто за них приходится бороться и защищать от постоянных нападок тех, кто считает город исключительно местом обмена, а не местом, которое способно сделать нас хорошими людьми. Доверие разрушается неравенством, потерей сочувствия. С этим мы постоянно сталкиваемся в современном городе, который становится все более жестоким и равнодушным и демонстрирует беспрецедентный уровень неравенства. Чтобы сократить этот опасный разрыв между горожанами, надо понять, как оживить общественные пространства, открыть их силу и вернуть город всем жителям. Если город не принадлежит каждому, значит, от него нет пользы никому.
Эта книга начинается с вопросов: как нам самоорганизоваться, если нет институций, которые бы нас объединяли? Что позволяет нам быть вместе? И, что еще важнее, для кого существует город? Эти вопросы позволяют переосмыслить многое. Стремление к более справедливому городу может влиять на политику, проектирование, общественные предприятия, чиновников и бизнесменов. Эти вопросы существенны для определения границ между частными и общественными пространствами. Они выявляют взаимосвязь между доверием и равенством при создании новых пространств, например жилых районов. Они находятся в центре поиска пространств для воспитания, обучения и творчества. Только демократический подход может создать прочное сообщество, место, где люди заботятся друг о друге.
Чтобы подготовиться к неизвестному будущему, чтобы не только выживать, но и процветать, нужен город.
Лондон, февраль 2015 года
Предисловие
Лифт парка Хай-Лайн плавно поднимает меня вверх, я выхожу и вижу город с новой точки. Когда смотришь на него сверху, пусть даже и с небольшой высоты, захватывает дух — ты вырвался из толпы, вознесся над шумом машин и духотой. Высота меняет Манхэттен: это чувствуется, даже если ты оказался всего в 10 метрах от земли на Западной 14-й улице — в парке Хай-Лайн («Высотная линия»), разбитом над кварталом Митпэкинг-Дистрикт. Двери лифта открываются, и ты, покинув преисподнюю городской повседневности, оказываешься в иной реальности.
Идея создать парк Хай-Лайн возникла в 1999 году у двух местных жителей — Джошуа Дэвида и Роберта Хэммонда: они мечтали благоустроить заброшенную линию надземной железной дороги, проходившую через их квартал в западной части Манхэттена. К тому времени она заросла бурьяном, и окрестные домовладельцы требовали ее снести. Хотя мэр Джулиани к тому времени уже подписал распоряжение о сносе ржавых развалин линии, Дэвид и Хэммонд создали Ассоциацию друзей парка Хай-Лайн. К 2002 году городские власти изменили свою позицию: линию передали муниципалитету и пригласили архитекторов, чтобы превратить ее в оживленную часть городской среды.
Ведущим проектировщиком стала фирма James Corner Field Operations, специализирующаяся на ландшафтной архитектуре: она разработала план устройства парковой аллеи на полуторакилометровом участке старой железной дороги. Работа началась в апреле 2006 года и продолжалась до 9 июня 2009 года, когда для публики открыли первый отрезок, проходящий вдоль берега Гудзона от Гансворт-стрит до Западной 20-й улицы. Второй отрезок — от 20-й улицы через Челси до 30-й улицы — был закончен в июне 2011-го. Планируется также благоустроить третий, последний отрезок линии, который оканчивается возле Центра Джевица и 34-й улицы. С весны 2012 года в парке действует программа поддержки уличного искусства: там регулярно проходят выставки и представления.
Я здесь не один: в парке Хай-Лайн постоянно гуляют люди, он стал одним из самых популярных мест как среди приезжих, так и среди ньюйоркцев. Железная дорога проходит с юга на север, и в обоих направлениях по парку потоком движутся группы людей. Идут они медленнее, чем на улице внизу: здесь фланируют, а не бегут, и это напоминает, что город — не только скорость, работа и стресс, но и многое другое, о чем слишком часто забывают, на что не обращают внимания.
Город такой большой, что предстает перед разными пользователями в разных обличьях. Для экономиста это машина, делающая деньги, для географа — социально-топографическая экосистема, для проектировщика — проблема, которую надо решить рациональным способом, для архитектора — место, где людская плоть встречается с камнем, для иммигранта — надежда найти новый дом и «зацепиться», для банкира — узел в гигантской системе мировых коммерческих рынков, а для паркурщика — полоса препятствий, которую нужно преодолеть. Город слишком сложен, ему невозможно дать одно определение, и, пожалуй, одна из величайших ошибок — воспринимать его как одно качество, поддающееся измерению. Не надо искать единственного объяснения на все случаи жизни или какой-то уникальной функции: город следует рассматривать как систему взаимодействия разных, хотя и вполне определенных элементов.
Именно такие места, как Хай-Лайн, дают нам повод снова подумать о городе и о том, как он может нас радовать. На протяжении всей истории человечества критики пугали нас разрушительной силой города. С того момента, как на планете возник первый город, скептики обвиняют города в разобщении людей. Во время раскопок в Вавилоне археологи обнаружили глиняную табличку — вероятно, первый в истории выпад против урбанизма:
Горожанин, даже знатный, вечно ненасытен.
Его презирают и хулят свои же единоплеменники.
Как ему сравниться силой с тем, кто трудится в поле?1
Издавна считается, что город губит людей и, что еще хуже, человеческие души. Литература пестрит рассказами о том, как его соблазны заставляли низко пасть самых добродетельных путешественников. Данте, описывая свой Ад, подразумевал Флоренцию эпохи Ренессанса. Философ-романтик Жан-Жак Руссо называл город не вместилищем свободы, а бездной, «в которой почти вся нация теряет свои добрые нравы, законы, свое мужество и свободу»2.
