Нужно признать, что римская утопия изучена крайне слабо. Более того, по сей день широко распространено мнение, что «трезвым и практичным римлянам», в отличие от «богатых фантазией греков», вообще были чужды утопии. Через Катона Старшего, Вергилия, Тита Ливия и других творцов «римского мифа» европейская литература унаследовала строго определенный образ римлянина — образ сурового воина и земледельца, беззаветно преданного «нравам предков». Отсюда при желании нетрудно было вывести и крестьянский практицизм, и «заземленность» мышления, и некоторую солдафонскую «туповатость» как особые национальные качества римлян. Однако непредвзятое знакомство с более чем тысячелетней римской историей полностью развеивает представления о каких-то «чистопородных» римлянах, передававших через многие поколения в неизменности «практицизм» и «антиутопичность» своего ограниченного мышления.
Уже в глубокой древности в момент формирования римской гражданской общины (VIII—VI века до н. э.) в нее вошло множество разных племен и народов. Причем изначальная пестрота этого «букета» стремительно возрастала по мере завоевания Италии, Западного и Восточного Средиземноморья, увеличения количества отпущенных на волю рабов и роста числа римских граждан за счет предоставления права гражданства италикам, провинциалам и наконец — свободному населению всей Империи при Каракалле (III век н. э.).
Универсальными «определителями» римлян не могут служить и такие признаки, как, скажем, латинский язык или культурно-бытовые особенности римского этноса в целом. И язык, и культура господствующего народа неуклонно распространялись по территории всего Средиземноморья, среди рабов и жителей провинций. Жесткое противопоставление «греков» и «римлян» в свете этого выглядит бессмысленным, так как те же самые греки активно участвовали в создании многонациональной средиземноморской культуры римского периода. Это была общеантичная культура, формирование которой стало возможным во многом благодаря особой «открытости» римской культуры, ее постоянной готовности воспринимать духовный и практический опыт других народов.
Жившие в эпоху римского господства греческие авторы Посидоний и Диодор, Плутарх и Лукиан относятся к римскому этапу Античности. Следует ли нам из этого автоматически делать вывод, что все они тоже «не знали утопий»? Очевидно, разделение авторов по этническому признаку вряд ли может быть оправданным. Поэтому правильнее будет говорить не о фатальных отличиях «греков» от «римлян», но о действительно существовавших различиях в содержании «греческого» и «римского» этапов развития социально-утопических идей.
Само понятие «утопия» также нуждается в серьезном уточнении. Имеется множество различных его интерпретаций; одна из них трактует утопию как детально разработанный проект идеального государства будущего. При таком подходе изложение истории утопий, как правило, превращается в перечисление имен наиболее выдающихся утопистов — Платона, Мора, Кампанеллы и других. В этом списке действительно часто не находится места для писателей римского времени. Между тем накопление новых материалов заставляет считать эту трактовку понятия «утопия» чрезвычайно зауженной.
Во-первых, помимо утопий мыслителей-одиночек существуют «народные» утопии, которые не содержат столь детально разработанных позитивных идеальных образов. Во-вторых, в утопиях могут идеализироваться не только государственные институты, но и догосударственные общественные отношения (типичный пример этому дает именно большинство описаний «золотого века»). Наконец, для утописта совершенно необязательным является перенесение идеала в будущее. Утопические идеалы могут помещаться и в прошлом, и в настоящем и, наконец, быть «вневременными», не связанными ни с одной конкретной эпохой.
Учитывая сказанное, можно дать такое определение утопии: это произвольно выстроенные представления об идеальном общественном состоянии, противопоставленном существующей действительности и отдаленном от нее во времени или пространстве.
Различные утопические трактовки мифа о «золотом веке» получали распространение практически среди всех слоев римского общества, и уже поэтому, очевидно, они не могли не найти выражение в разных формах и на разных уровнях общественного сознания. В связи с этим наиболее практичным, универсальным принципом систематизации материала может быть принцип, учитывающий форму выражения утопических идеалов.
При таком подходе все без исключения античные утопии могут быть условно разделены на религиозно-мифологические, литературные и политические, хотя, разумеется, исторические материалы всегда оказываются сложнее и богаче любых классификаций. Поэтому исследователь должен идти к выводам не от готовых схем, а именно от «живого» материала, учитывая все его многообразие и внутреннюю противоречивость.
Говоря о религиозно-мифологической утопии, мы будем иметь в виду утопию, в которой образ идеального общественного состояния в значительной мере строился на использовании религиозной веры и некоторых мифологических сюжетах. Это — самая ранняя и, пожалуй, самая распространенная в древности форма выражения утопических идеалов, зародившаяся в результате процесса переосмысления мифов о блаженстве богов и героев, о далеких счастливых народах и «райском» прошлом. Именно к числу подобных «утопических» мифов относились ранние греческие и римские предания о «жизни при Кроносе» и «Сатурновом царстве».
Литературная утопия сохранила многие атрибуты мифа, но подвергла его рационалистической переработке, во многом подчинив процесс создания утопических образов законам художественного повествования.
Наконец, еще одно направление рационалистического переосмысления мифа привело к созданию политической утопии, в которой заимствованные из мифа популярные символы применялись философами, историками, политическими деятелями для построения и пропаганды различных проектов и теорий идеального государственного устройства.
В этой книге рассматриваются утопии, которые были тесно связаны в Древнем Риме с идеализацией мифического «Сатурнова царства», или «золотого века». Этой теме была посвящена докторская диссертация, которую автор защитил в 1993 году в Санкт-Петербургском университете. Работа была опубликована в виде монографии с обширными обзорами исторических источников и научных дискуссий. Однако та книга стала уже библиографической редкостью. Кроме того, как показывает опыт, академичный стиль изложения не слишком способствует восприятию текста широкой аудиторией.
Данное же издание предназначено прежде всего для обычных читателей, которые интересуются Античностью, мифологией, религиозными пророчествами, политической историей и историей идей. Первоначальный текст книги подвергся переработке: некоторые части сокращены, а в некоторых, наоборот, добавлены пояснительные замечания и новые наблюдения. Значительно сокращен научный аппарат — оставлены лишь наиболее важные ссылки. Добавлены хронологическая таблица и словарь терминов.
Мы старались, чтобы «популяризация» текста не привела к неточным интерпретациям источников. Цитирование древних авторов (в особенности поэтов) в существующих русских литературных переводах довольно часто сопряжено с недостаточно точной передачей смысла оригинала. Поэтому мы будем излагать взгляды античных авторов, часто сообразуясь с собственным переводом, обращая при этом внимание на то новое и оригинальное, что появлялось в описаниях «Сатурнова царства», «золотого рода» или «золотого века».
