Кахла не отводила взгляда от моря. Гриф, конечно, давно исчез, но, похоже, она всё же его высматривала.
– Если тебе нужна ищейка, – произнесла Кахла, – которая сможет обыскать огромную территорию практически мгновенно…
– Поэтому-то их и используют для проверки трансконтинентальных трубопроводов, – встрял Оскар, всё ещё находившийся в образе абсолютного ботана.
– Гриф-ищейка? – спросила я, ощутив, как по коже побежали мурашки, ничего общего с погодой не имевшие. Здесь было минимум плюс тридцать градусов.
– О, нет! – воскликнула Никто. – Кто-то нас ищет! – Она бросила взгляд на мою руку, где на шёлковой перевязи уже проступило кровавое пятно. – И этому кому-то мы не нравимся.
Аркус до сих пор не произнёс ни слова: с ним это часто случалось – иногда можно было просто забыть о его существовании. Но теперь он распрямил плечи.
– Мы должны отнести воронят обратно в Воронов котёл, – сказал он. – Здесь им небезопасно.
Я осторожно потрогала руку, подумав, что, по-видимому, в безопасности не находится никто из нас.
Глава 2
Кровавый газ
– Вообще-то мне не повредил бы небольшой отпуск на море, – пробормотала я себе под нос, пока мы собирали вещи, готовясь отправиться в путь. Провести бы недельку на пляже, ничего не делая, только валяясь в тени пальм, поедая созревшие на солнце манго, попивая кокосовое молоко и бросаясь в лазурную воду, когда душа пожелает. Почему Кахла никогда не приглашала меня в гости? Я и понятия не имела, что она живёт в месте, словно взятом из туристического каталога, рекламирующего тропические курорты.
Наверняка её папа был против. Я задумалась о том, как долго ему удавалось скрывать от Кахлы, какой на самом деле была её мама и где она находилась. На протяжении долгих лет он держал Ламию взаперти в лабиринте, не давая ей творить зло, а Кахла думала, что она просто «исчезла». Вряд ли ему хотелось, чтобы у них под ногами болталась незнакомая любопытная девчонка, которая училась дикому колдовству…
Знали ли об этом тётя Иса и её ближний круг? Может, поэтому она согласилась обучать Кахлу? Чтобы девочка смогла стать настоящей дикой ведьмой: заботиться о диком мире, не используя его в своих целях. Ничего не брать, если не можешь отдать что-либо взамен. Этот закон диких ведьм Ламия так и не усвоила.
Я украдкой посмотрела на Кахлу. Её наряд принцессы уже скрылся под несколькими разноцветными шерстяными слоями, а ещё больше одежды в дорогу она сложила в рюкзак. Теперь она стояла чуть в стороне, глядя на пустой дом, и весь её вид говорил о том, что она как никто нуждается в дружеском объятии – несмотря на то что для неё обнимать и целовать людей направо и налево совсем не характерно.
Оскар меня опередил. Не в том смысле, что он бросился вперёд и заключил её в кольцо своих сильных рук, как делают в рассказах, которые печатают в журналах. Он просто слегка приобнял её за плечо.
– Ты в порядке? – тихо спросил он.
Она коротко и напряжённо кивнула – два раза, и всё. На языке Кахлы это означало: «Нет, не в порядке, но я буду делать вид, что всё нормально». Мне кажется, Оскар это понял, поэтому просто похлопал её по плечу, подбадривая, и взял у неё рюкзак. А она в ответ улыбнулась ему опять такой еле заметной печальной улыбкой.
Оскар был моим лучшим другом, но ревновать в тот момент казалось слишком уж мелочным. У Кахлы ведь, кроме нас, в целом мире никого не осталось. Мама её умерла, папа практически тоже. Если мы не вернём в Воронов котёл Эрию и маленького воронёнка, для мастера Милаконды, тёти Исы и остальных ведьм и колдунов из её круга – для Шанаи, фру Померанец и господина Малкина – неминуемо наступит смерть. Только с помощью птенцов вороновы матери смогут вырвать их из остановившегося мгновения, в котором они застыли, до того как жизненные силы покинут их навсегда.
Оскар даже не был моим парнем. Интересно, можно ли вообще нормально воспринимать тот факт, что твой лучший друг и твоя единственная подруга-ведьма явно начинают симпатизировать друг другу? Котёнок воспользовался моментом и, вскочив на меня и цепляясь когтями, вскарабкался на плечо. Он по-кошачьи встряхнулся, и во все стороны разлетелся песок. Я поспешно заморгала, чтобы не запорошило глаза, чувствуя, как мелкие острые песчинки залетают за воротник. Котёнок принялся тереться головой о мою щёку, мурлыча, как заведённая швейная машинка.
«Моя. Моя, моя, моя».
– Да-да, – пробормотала я. – Уже поняла.
Большим пальцем я почесала ему за ухом, там, где ему больше всего нравилось.
– Готовы? – спросила я. – Кахла, не могла бы ты…
Ведь Кахла по-прежнему лучше всех ориентировалась на диких тропах.
Она кивнула.
– Может, нам взяться за руки? – пропищала Никто. – Вдруг опять попадём в вороновый ураган…
У Никто не было рук, но у всех хватило такта об этом не напоминать.
– Наверное, неплохая идея, – ответила я.
Я уговорила сопротивляющегося Котёнка забраться мне под свитер – в самых чувствительных местах добавилось ещё песка, – а Никто заняла уже привычное место в рюкзаке у меня за плечами. Оскар, Кахла, Аркус и я взялись за руки. Кахла закрыла глаза и пропела несколько звуков дикой песни.
– Хорошо, – сказала она, – в эту сторону…
Почти сразу же начал сгущаться туман. Вот мы идём по песчаному пляжу, а в другое мгновение уже…
…что-то пошло не так.
Туман вокруг нас сомкнулся плотнее. Я знала, что Кахла идёт впереди, но не видела её. Я чувствовала руку Оскара и видела очертания знакомой фигуры, пальцы Аркуса нервно сжимали мои. Но в остальном я ощущала себя практически слепой. А туман…
– Здесь жарко, – сказал Оскар. – Так всегда?
Так же было и перед вороновым ураганом, который пронёсся по диким тропам, чтобы убить всех взрослых птиц Воронова котла.
– Кахла, – закричала я, – мне кажется, нам нужно отсюда выбираться!..
В отдалении раздался странный грохот, и тут я поняла, что всё вокруг перестало быть серым. Туман запылал тёмно-красным отсветом, напоминавшим старую кровь. Я услышала, как закашлялась Кахла, а через мгновение почувствовала то же самое: ужасное жжение в глазах и лёгких – ощущение, что всю тебя обжигают разъедающие испарения. Я судорожно закашлялась, диафрагма резко сжалась. Что же такое произошло?
– Газ, – просипел Оскар. – Кахла… назад!
Он цепко схватил меня за руку, а я крепче ухватилась за Аркуса. Ощутив мощный рывок, мы выскочили из туманов. Я ударилась обо что-то голенью, споткнулась и была вынуждена отпустить руку Оскара. Котёнок, зашипев, вонзил в меня когти – потом я обнаружила восемь царапин, небольших, но глубоких. Я по-прежнему ничего не видела, слёзы, ослепляя, текли по щекам, я закашлялась, отхаркиваясь, а когда попыталась смахнуть слёзы свободной рукой, стало ещё хуже, словно жаркие кроваво-красные газовые испарения плотно прилипли к коже. Тяжёлые частые дождевые капли вмиг намочили мои волосы и свитер, но я была только благодарна дождю. Я чувствовала, как капли смывают с кожи жгучую плёнку, и подняла лицо вверх, стараясь не закрывать глаза, чтобы дождь мог унять ужасное жжение.
