Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 13
Но поначалу Дом моды Worth & Boberg, в котором с первых дней работало уже пару десятков сотрудников, довольствовался местной буржуазной клиентурой. Им приходилось торговать не только платьями, но тканями и отделками. Но даже самые первые модели нового Дома отличались оригинальностью и стильностью. В моей личной коллекции имеется редчайшее визитное платье на большом кринолине из тафты селадонового (нежно зеленого) цвета с грифом Worth & Boberg (1857–1871). Именно Чарльзу Фредерику Ворту пришла впервые идея печатать золотыми буквами имя и адрес Дома моды на сантюре – внутреннем пояске корсажа платья, что положило основу брендомании, живой и по сей день. Во всем мире именно это считается началом Высокой моды как таковой. Также открытием Ворта была подгонка орнамента шелковой ткани, из которой шилось платье, по рисунку. Ему же принадлежит идея показывать готовые модели на манекене из папье-маше работы Guerre-Lavigne, что явилось сенсационной новинкой в те годы.
Вскоре Боберг уехал в Швецию, где у него родилась дочь, оставив Ворту свою часть Дома, и Чарльз Фредерик стал единовластным его владельцем. Модели Дома пользовались успехом, но не имели широкой популярности. Все решил один случай. У дверей его ателье остановилась карета дипломатического корпуса с Австро-Венгерскими гербами на дверях. Оттуда выпорхнула очаровательная модница Второй империи, принцесса Полина фон Миттерних, супруга посланника Австро-Венгерской империи при французском дворе. Принцесса была воплощением очарования и заказала у Ворта в срочном порядке бальное платье для предстоящего бала у Императрицы Евгении в несуществующем ныне дворце Тюильри. Ворт выполнил заказ, и как позднее писала в своих воспоминания принцесса: «Платье было очаровательным, но, увы, более никогда, его платья мне так дешево не доставались». Платье принцессы фон Миттерних, ближайшей подруги Императрицы Евгении, из тюля и букетиков цветов был настолько изящным и удивительным, что привлек внимание зоркого взгляда Ее Величества, которая, осведомившись об авторе сего наряда, попросила Ворта наутро во дворец. По материнской линии Императрица Евгения была ирландкой, прекрасно говорила по-английски и быстро нашла с Вортом общий язык. Вскоре Евгения сделала его Придворным поставщиком и принялась заказывать большое количество бальных, повседневных и парадных туалетов. Так как Ворт сам не рисовал, он пользовался заготовленными гравюрами с женскими фигурками, к ним дорисовывал линии платьев по своей творческой фантазии. Несколько альбомов с такими рабочими рисунками хранятся теперь в Лондонском музее Виктории и Альберта. Но кроме этого, кутюрье не брезговал приобретать уже готовые эскизы у различных художников-иллюстраторов, например, у Палетт, чьи зарисовки для Ворта из моей коллекции мы публикуем в этом издании.
А фантазия Ворта была необыкновенно современной для своего времени. Он украшал бальный кринолин телеграфными проводами по подолу с миниатюрными ласточками, сидящими на них; изображал на кринолине паровоз – символ прогресса в середине XIX века; прикреплял к платью гнездышки птиц; создал невероятное маскарадное платье из перьев павлина, эскиз к которому вы можете видеть на обложке этой замечательной книги.
По настоятельному требованию Императора Наполеона III Ворт отдавал предпочтение исключительно тканям французского происхождения – лионским шелкам и эфемерному шелковому тюлю, десятки метров которого требовались для изготовления его невесомых бальных шедевров. Как выглядели эти платья, нам дает представление галерея портретной живописи кисти излюбленного художника Второй империи, Франца Ксавера Винтерхальтера. Поначалу Императрица Евгения противилась большому количеству тканей и драпировок на своих платьях, сетуя на сходство «с занавесками дворца», но позднее доверилась Ворту, что сделало ее иконой стиля XIX века.
Как только Императрица стала отшиваться у Ворта, к нему потянулась вереница придворных дам, аристократок, жен промышленных магнатов и даже кокоток, которым изобиловал Париж в то время. Сам кутюрье установил себе за правило приезжать на примерки только к Ее Величеству, а все другие дамы должны были сами приезжать к нему в Дом моды.
Но что делать? У Ворта не было конкурентов, и желание одеться у самого прославленного метра моды было очень велико.
Современницы все же вспоминают его не очень ласково. Он часто приходил на примерки сердитым и не выспавшимся, с красным лицом, не отличался обходительностью, на ходу сочинял модель и никогда не слушал комментариев заказчиц. Он и только он точно знал, что им подойдет – стиль, крой, цвет.
Чарльз Фредерик Ворт представлял собой тип модельера-тирана, великолепного коммерсанта, попавшего в идеальный город в нужное время. До него большинство портных были женщинами, и появление Ворта стало настоящей сенсацией. По характеру своих работ Ворт был пассеистом[11]. С большим усердием он собирал гравюры моды XVII–XVIII веков, образцы тканей и впоследствии построил на честно заработанные средства особняк в предместье Парижа, где испробовал себя и в качестве создателя интерьеров. Модельер провозглашал драпировочно-обивочный стиль: портьеры с ламбрекенами, козетками, оттоманками; кресла на двоих «дозадо»; круглые диваны «пате» под кринолины и канапе «сиамские близнецы»; изогнутые банкетки тет-а-тет; драпированные и украшенные помпонами пуфики и «андискреты» – сложные, похожие на медуз, кресла на троих гостей; модная мягкая мебель «капитоне», типичная для середины и второй половины XIX века.
Европейской, а затем и мировой славе Ворта очень способствовали экономический прогресс и промышленная революция, которые позволили ему брать заказы по почте из-за рубежа и отправлять готовые изделия на пароходах и поездах. Эта вакханалия роскоши и люкса, ставшая отличительной чертой правления Наполеона III, была прервана Франко-прусской войной, блокадой Парижа и Парижской коммуной. Император был низвергнут, а главная заказчица Ворта, Императрица Евгения вместе с наследником престола удалилась в изгнание в Англию. Кутюрье на время закрыл свой Дом моды, но, когда была провозглашена Третья республика, в 1871 году он снова открылся, и Ворт был удивлен обилием заказов, которые последовали уже не от придворных, а от нуворишей и их жен, разбогатевшей буржуазии. С тех пор на сантюре его моделей исчезло имя Боберга, и все наряды были подписаны исключительно его собственным именем – Worth.
В 1875 году в Доме отца начал работать его девятнадцатилетний сын, автор этих воспоминаний – Жан Филипп Ворт (1856–1926). Он проявил себя очень способным юношей и стал прекрасным продолжателем семейного дела. Его старший брат Гастон Люсьен (1853–1924) занимался финансами Дома и оказался талантливым организатором.
Но нежной дружбы с Императрицей Ворт не прервал и после свержения монархии. Раз в год он посылал ей в изгнание свою новую модель вместе с букетиком парижских фиалок, которые она так любила. Вот пример достойной преданности к своей первой коронованной заказчице, принесшей славу его Дому. Отправляясь в Англию, Императрица впопыхах не взяла ничего из нарядов, позднее их спасла от коммунаров принцесса Полина фон Миттерних, собрав из гардеробной низвергнутой Императрицы все последние платья от Ворта и отправив их с дипломатической почтой на Альбион.
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 13
