Нельзя отрицать тот факт, что все неизвестное, таинственное, сложно поддающееся трактовкам в одинаковой мере притягивает и специалистов, и дилетантов. Руны принадлежат к числу подобных притягательных объектов. Их трактовки бывают настолько невероятными, что в некоторых случаях авторы, обычно принадлежащие к числу не слишком-то хорошо образованных мистиков, даже не удосуживаются хоть как-то аргументировать собственные выводы. Скорее всего, считается, что раз речь идет о мистике, то разумные доводы и аргументы совершенно неуместны. Однако комбинирование фахверка и рун является очень сложной темой, которую невозможно списать исключительно на причуды дилетантов и сумасбродов от эзотерики. И руны, и узоры, образованные фахверковыми конструкциями, являются исторической реальностью. Оспаривается лишь возможность их гармоничного сочетания. Одни видят в фахверке сугубо инженерные конструкции, другие — нечто вроде средневековых письмен. Одной точки зрения придерживаются скептики из академических кругов, другой — широкий спектр исследователей, от опальных профессоров до тех, кого действительно можно назвать дилетантами. Последних обычно винят в том, что они восприняли тезисы, которые на рубеже веков развивались в фелькише-кружках, а затем в недрах «Наследия предков». В данном случае слово «Аненербе» («Наследие предков») звучит едва ли не как приговор, который «окончательный и обжалованию не подлежит».
О рунах написано слишком много, чтобы еще раз пересказывать сотни или даже тысячи страниц, посвященных этой проблеме. Ограничимся очень кратким обзором того, что собой формально являют руны. «Академисты» придерживаются точки зрения, что руны — это всего лишь форма ранней письменности, предшествующей появлению букв. Руны были распространены в Центральной и Северной Европе. Опять же «академисты» категорически отрицают, что из рун можно было образовать хотя бы какое-то подобие алфавита. «Однако во всех локальных вариантах ключевые знаки и их значение были стабильными», — заявляют они. Подобные выводы кажутся весьма острожными, если не сказать, и вовсе трусливыми. Отрицание четкого рунического строя, характерного для разных стран, кажется вдвойне большей нелепицей, нежели признание факта его наличия. В любом случае рунические знаки были распространены не только в Скандинавии, Исландии и Англии, но на всем континентальном пространстве от Германии до России, от берегов Северного моря до Средиземноморья.
Научный интерес в отношении рун наметился в XIX веке, когда по большому счету и стали формироваться современная лингвистика и современная историческая наука. На тот момент руны ассоциировались исключительно со Скандинавией. Тогда была выдвинута версия, что руны были письменными знаками, созданными на основе латинского и греческого алфавитов. Аргументируя в пользу того, что руны не образовывали специфического алфавита, «академисты» говорят об их кратком бытовании в Северной и Центральной Европе — VI–VII века. При этом «академисты» обходят стороной тот факт, что в Скандинавии руны в качестве письменности использовались вплоть до XVI века. Надо обратить внимание, что рунические знаки можно было найти на предметах быта, в захоронениях, на украшениях и т. д. Сторонники «апокрифического» руноведения, которое развивалось в период с 1880-х по 1940-е годы, придерживались мнения, что эти знаки были особым выражением «германской культуры». Поскольку эти письменные знаки предшествовали латинскому алфавиту, то это якобы должно было доказать исключительную силу германского духа. Руны могли являться не просто письменными знаками, прототипами современных букв, но каждый из этих знаков обладал особым смыслом, а сложенные из рун символы могли трактоваться либо как целые фразы, либо как некие заклинания.
В конце XIX века в среде фелькише-группировок и немецких националистических организаций можно было наблюдать проявление повышенного интереса к рунам. Предпринимаемые исследования в большинстве случаев носили поверхностный характер и основывались на мистических предположениях и сложно доказуемых гипотезах. Однако именно работы этого периода сформировали повышенный интерес к теме, которая позже был подхвачена в исследованиях, предпринимаемых сотрудниками «Наследия предков». В основу большинства построений была положена гипотеза, что на территории Северной Европы существовала высокоразвитая цивилизация, использовавшая в качестве письменности рунические знаки. Указанная цивилизация в свое время дала начало античным государствам, равно как и государствам всего средиземноморского региона. Руны как бы являлись доказательством того, что нордическая цивилизация превосходила и предшествовала цивилизации античной. Среди исследователей рун можно выделить трех человек, которые хотя и по-разному, но все-таки внесли в свой вклад в формирование «мистической концепции» их трактовки. Это был Гвидо фон Лист (1848–1919), Филипп Штауфф (1876–1923) и Карл Теодор Вайгель (1892–1953). Предметом их исследований была не только древняя письменность и рунические знаки, но также любые проявления германского духа в повседневной жизни, символы, запечатленные на зданиях, предметах быта, в ландшафте и т. д. Именно эти символы, в том числе обладающие формой рун, считались своего рода тайными посланиями, точнее, проявлением древних знаний, которые были утрачены.
Надо отметить, что в задачи эсэсовского исследовательского общества в том числе входил поиск подобных знаний, а потому попытки интерпретации, которые Вайгель предпринял еще до прихода к власти национал-социалистов, оказались востребованными. Одним из направлений его исследований был поиск и интерпретация древних символов на фасадах домов фахверковой постройки. Инженерные конструкции превращались в книгу, позволявшую черпать из нее «тайные знания». Нельзя сказать, что подобная идея была впервые предложена именно Карлом Теодором Вайгелем. В начале XX века подобные мысли (хотя и различной форме) были высказаны и создателем ариософии Гвидо фон Листом, и активистом «Германского ордена» («Германенорден») Филиппом Штауффом. Они исходили из того, что носители мудрости древних германцев (арманы) сокрыли свои знания в переплетениях и орнаментах фасадов фахверковых домов. Таким образом, фахверк превращался в «носителя знаний о дохристианских верованиях германцев». Кроме всего прочего Гвидо фон Лист заявлял, что посредством рун и тайных символов смог обнаружить потоков «арманов» и повелел им сохранять расовую чистоту. Ариосфоия всегда была связана не только с поиском тайных знаний, но и с мистико-расистскими идеями, которые в целом строились на комплексе представлений об избранности «германской расы».
С расистскими организациями был связан и Филипп Штауфф. Его еще в начале 1911 года привлекли в общину «Молот», которая действовала в Мюнхене. Штауфф уже был известен не только своими публицистическими талантами, но и антисемитизмом. Кроме всего прочего он давно вынашивал планы по созданию «арийской ложи», что нашло полное одобрение в антисемитском движении Фрича. Однако первым, кто осуществил этот замысел, был все-таки не Штауфф, а предводитель магдебургской общины «Молот», которого звали Герман Поль. Именно он 5 апреля 1911 года основал в родном Магдебурге ложу «Вотан». Десять дней спустя последовало создание так называемой «Большой ложи», гроссмейстером шторой был избран сам Теодор Фрич. Однако название «ложа» смущало многих антисемитов, так как оно апеллировало к масонской традиции. Именно по этой причине весной 1912 года «Большая ложа» была переименована в «Германский орден». Однако это не значило, что Поль прекратил агитацию за свою идею. До конца 1911 года он разослал множество писем по всей стране. Отчасти это возымело действие — в 1912 году на севере и востоке Германии возникло несколько «арийских лож».
