По данным американских экспертов на декабрь 1997 г., «ВС России стали бледной тенью тех, что были в бывшем Советском Союзе. Их численность сократилась на 70 %, с 4,3 млн до 1,27 млн чел. На 2/3 стало меньше танков и бронетранспортеров. Число артиллерийских установок уменьшилось с 29 500 до 19 150, самолетов — с 11 360 до 5160 и боевых кораблей — с 269 до 166. Закупки вооружения снизились до предела, а по таким видам боевой техники, как самолеты, танки и надводные боевые корабли, прекратились вовсе. Понадобится не меньше 10 лет, прежде чем Россия сможет возродить свои вооруженные силы.».[2]
В руководстве Министерства обороны РФ (МО РФ) выводы американских экспертов были восприняты в штыки. Количественные показатели в данном случае «не являются определяющими», заявили представители нашего военного ведомства. «Идет оптимизация самой структуры вооруженных сил».
Однако, как признают и наши военные руководители, проведение военной реформы требует еще больших затрат, чем сохранение вооруженных сил в их неизменном состоянии. Недофинансирование Министерства обороны ВС в 1996–1999 гг. привело к настоящему кризису армии и флота, фактическому «исходу» из боевых подразделений молодых офицерских кадров (остальные ждут пенсию и квартиру). Оказалась разрушенной и система мобилизационного развертывания — мобилизационные занятия и сборы так называемых «партизан» почти полностью прекращены.
По подсчетам специалистов, «ликвидация» воинской части полкового звена стоит столько же, сколько ее безбедное существование в течение трех лет на полном довольствии. И это без учета обязательств государства по социальной защите военнослужащих.
Итак, до марта 1999 г. и мы, и американцы, из лучших побуждений, старались делать вид, что нас связывают отношения, близкие к союзническим. Но события в Югославии расставили все точки над «i». И вот теперь один из «стратегических партнеров», ощутив свою силу и мощь, заставил другого испытать не просто чувство конфуза, а скорее шок от того, что агрессивная военная акция была предпринята Вашингтоном против дружественного России государства с полным пренебрежением к позиции Кремля.
В ряду многих объективных и субъективных причин нынешних политических и военных проблем России — забвение уроков мировой и собственной истории, а особенно военной истории новейшего времени.
До недавнего времени вся ответственность за возникновение локальных войн и вооруженных конфликтов (в идеологической системе координат) целиком возлагалась на агрессивную природу империализма, а наша заинтересованность в их ходе и исходе тщательно маскировалась декларациями о бескорыстной помощи народам, ведущим борьбу за свою независимость и самоопределение.
По этой причине существовал негласный запрет на систематизацию и изучение опыта участия советских войск в локальных войнах, возникавших после Второй мировой войны, равно как и опыта боевого применения отечественной военной техники и вооружения.
Национальная военная школа оказалась замкнутой на изучении опыта классических войн прошлого, главным образом Великой Отечественной войны. Эта ситуация не изменилась даже тогда, когда страна втянулась в длительный Афганский конфликт.
За это мы уже поплатились государственным престижем и боевыми потерями в Чечне, Абхазии, Таджикистане и других «горячих точках».
Без глубокого освоения исторического опыта, уроков локальных войн и военных конфликтов второй половины XX в. трудно осмыслить сущность тех явлений и процессов в военном деле, которые существуют и происходят в настоящее время, а тем более прогнозировать основные направления их развития в будущем.
Современные военные ученые считают, что в ближайшем будущем войны на истощение потеряют всякий смысл, а вместо массовых армий появятся компактные вооруженные силы высокой мобильности с новым боевым потенциалом. Однако, как показывает опыт истории, переход к войнам подобного рода — дело довольно проблематичное и трудное. К примеру, теория воздушной войны, выдвинутая итальянским генералом Дуэ в начале 1920-х гг., была лишь частично воплощена в жизнь в 1990-х. Поэтому в будущем вполне возможны любые формы конфликтов, известные XX столетию (кроме, пожалуй, глобальной ядерной войны, пока сохраняется угроза взаимного уничтожения).
При рассмотрении причин войн и конфликтов наиболее важными в современной типологии признаются социально-экономические, и лишь на втором месте — политические и прочие. Классовый же подход в настоящее время вообще считается неуместным. Анализ показывает, что возглавлялись «насильственные» действия людьми с приличным состоянием или же на средства третьей заинтересованной стороны. Выдвигаемые руководителями движений лозунги можно назвать «революционными» и «справедливыми» лишь условно. То, что в СССР называлось «революционной справедливостью» или «освободительной войной», на Западе трактовалось с точностью до наоборот. Как нам кажется, именно в этом и состояло существо соперничества двух супердержав.
Итак, в основе возникновения наиболее распространенных военных конфликтов, развязанных после Второй мировой войны, лежит экономическое соперничество государств на международной арене. Большинство других противоречий (политических, геостратегических и т. д.) оказывались лишь производными от первичного признака, т. е. от контроля за теми или иными регионами, их ресурсами и рабочей силой. Однако иногда кризисы были вызваны претензиями отдельных государств на роль «региональных центров силы».
К особому роду военно-политических кризисов следует отнести региональные, локальные войны и вооруженные конфликты между государственно оформившимися частями одной нации, разделенной по политико-идеологическим, социально-экономическим или религиозным признакам (Корея, Вьетнам, Йемен, современный Афганистан и т. д.). Однако их первопричиной приходится назвать именно экономический фактор, а этнический или религиозный являются лишь предлогом.
Большое количество военно-политических кризисов возникало из-за попыток ведущих стран мира удержать в сфере своего влияния государства, с которыми до возникновения кризиса поддерживались колониальные, зависимые или союзнические отношения.
Одной из наиболее общих причин, вызывавших региональные, локальные войны и вооруженные конфликты после 1945 г., явилось стремление национально-этнических общностей к самоопределению в различных формах (от антиколониальной до сепаратистской). Мощный рост национально-освободительного движения в колониях стал возможным после резкого ослабления колониальных держав в ходе и после окончания Второй мировой войны. В свою очередь, кризис, вызванный распадом мировой системы социализма и ослаблением влияния СССР, а затем и РФ, привел к возникновению многочисленных националистических (этноконфессиональных) движений на постсоциалистическом и постсоветском пространстве.
Военно-политическое содержание любых региональных, локальных войн и вооруженных конфликтов обычно включает в себя следующие типовые компоненты:
