Начиная войну, Германия стремилась к колониальному переделу мира в свою пользу, но в итоге потеряла все свои колонии и заграничное имущество. Германские колонии, как подмандатные территории Лиги Наций, были розданы участникам победившей коалиции, вследствие чего Германия утратила важные источники сырья и рынки сбыта. В Африке Танганьика стала подмандатной территорией Великобритании, район Руанда-Урунди — подмандатной территорией Бельгии, «Треугольник Кионга» (земли Германской Восточной Африки) был передан Португалии. Великобритания и Франция разделили Того и Камерун, а Южно-Африканский Союз получил мандат на Юго-Западную Африку. В Тихом океане к Японии отошли принадлежавшие Германии острова севернее экватора, к Австралийскому Союзу — Германская Новая Гвинея, к Новой Зеландии — острова Самоа. Германия отказалась от всех концессий и привилегий в Китае, от прав консульской юрисдикции и от всякой собственности в Сиаме, от всех договоров и соглашений с Либерией, признала протекторат Франции над Марокко, а Великобритании — над Египтом. Права Германии в отношении Цзяочжоу и китайской провинции Шаньдун отходили к Японии, из-за чего Китай не подписал Версальский договор. Всего (вместе с колониями) Германия потеряла около 73 тыс. кв. км — 13,5 % своей прежней территории, где проживало 6,5 млн человек (10 % населения). На утраченные земли приходилось 75 % добычи железной руды и цинка, 20 % добычи угля и 20 % выплавки чугуна.
Версальский договор разоружил Германию. Отныне численность германской сухопутной армии не должна была превышать 100 тыс. человек, при 4 тыс. офицеров, а флота — 16 тыс. человек. Всеобщая воинская повинность заменялась вольным наймом, распускался германский Генеральный штаб, строго регламентировалось производство оружия. Германский военно-морской флот мог иметь только шесть броненосцев водоизмещением не более 10 тыс. тонн и небольшое количество более мелких судов. Сверх этого Германии запрещалось строить военные корабли, иметь тяжелую артиллерию, боевые самолеты, дирижабли, танки, подводные лодки. А основная часть сохранившегося военно-морского и торгового флота подлежала передаче США, Великобритании и Франции. Реки Рейн, Эльба и Одер объявлялись свободными для прохода иностранных судов, а вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной 30 км подлежали демилитаризации.
И наконец, Версальский договор надел на шею немецкого народа непосильное финансовое ярмо. В счет возмещения ущерба, нанесенного войной, страны-победительницы определили гигантскую сумму репараций в 132 млрд золотых марок (эквивалентно 47 312 т золота!)[1], из которых 20 млрд нужно было внести в качестве аванса в течение ближайших двух лет. В счет оплаты репараций у Германии было конфисковано 5 тыс. паровозов, 150 тыс. вагонов, 140 тыс. молочных коров. Десять лет Германия была обязана поставлять Франции, Бельгии и Италии уголь, строительные материалы, химикаты, молочный скот. Странам Антанты также гарантировались торговые и инвестиционные льготы. На Германию возлагались расходы по содержанию оккупационных войск Франции, Великобритании и Бельгии на левобережье Рейна, вывод которых намечался частями в течение пятнадцати лет.
Версальский мир поставил Германию на колени, обложил красными флажками, как загнанного тяжело раненного волка, и придавил финансовым гнетом, хотя территориально урезанная страна понесла огромные людские потери, а германская экономика лежала в руинах. Германия потеряла убитыми на фронтах 1 млн 800 тыс. человек, а вместе с пленными и ранеными — 7,5 миллиона. Затраты на ведение войны превысили 150 млрд марок, а ресурсы, накопленные за время войны, не превышали 32–35 млрд марок. Объем промышленного производства в 1918 году по сравнению с 1913-м упал на 43 %, а национальное богатство сократилось вдвое. В сельском хозяйстве валовые сборы овса уменьшились наполовину, пшеницы и картофеля — на 45 %, ржи — на 35 %. Сократилось поголовье скота. Резко упал уровень жизни населения. С 1916 года немцы жили впроголодь, безработица стала массовой, на треть уменьшилась реальная заработная плата. Все это вызвало недовольство народа и революционную волну, смывшую в ноябре 1918 года кайзера Вильгельма II и вторую Германскую империю.
* * *
Второй рейх сменила демократическая Веймарская республика[2], провозглашенная в Веймаре Германским учредительным собранием в соответствии с положением Веймарской конституции, принятой 31 июля 1919 года. Но смена политического строя не решила экономических проблем. Вплоть до 1924 года в Германии свирепствовал экономический кризис. Из-за демилитаризации промышленности падало производство, народ нищал. К концу 1923 года покупательная способность населения составляла 15–17 % от довоенного уровня, соответственно ужалось потребление и внутренний рынок. Величайшим бедствием стала инфляция, принявшая астрономические масштабы. К началу 1920 года масса находившихся в обращении бумажных денег возросла по сравнению с 1914 годом в 25 раз. Деньги стремительно обесценивались. Если в 1913 году за один американский доллар давали 4 марки, то в 1920 году — 65, в 1922-м — 191, в январе 1923-го — 4300, а в ноябре того же года — 8 млрд марок! В 1918 году на одну марку в Берлине можно было купить 10 трамвайных билетов, в 1919-м — 5, в 1921-м — 1. В июле 1923 года трамвайный билет стоил уже 1000 марок, в августе — 10 000, в сентябре — 600 000 марок, а в ноябре 1923 года — 150 млрд марок!
Такой инфляции не знала ни одна цивилизованная страна. В 1922 году было дополнительно выпущено в обращение около триллиона марок, а за первые шесть месяцев 1923 года — 17 трлн марок. Как тогда шутили, «ни одна собака так быстро не бегала за своим хвостом, как Рейхсбанк за деньгами». Круглосуточно 133 типографии с 1783 печатными станками и более 30 бумажных фабрик печатали деньги, но их все равно не хватало, и они не стоили ничего. В ноябре 1923 года дневная зарплата квалифицированного берлинского рабочего составляла 3 трлн 38 млрд марок, но этого не хватало даже на питание. Зато галопирующая инфляция сказочно обогатила группу нуворишей. К концу 1922 года они получили государственных кредитов и займов — якобы на развитие бизнеса — на сумму 422 млрд марок. Но так как деньги мгновенно обесценивались, а госкредиты возвращались по номиналу, это привело к стремительному обогащению узкой группы лиц, сформировавших финансовую олигархию, приведшую потом к власти Гитлера. Гиперинфляцией воспользовались и землевладельцы, освободившиеся от огромной задолженности банкам, уплатив им 18 млрд марок ничего не стоившими ассигнациями.
Системный кризис в Веймарской республике усугубил разверзшийся в 1920–1921 годах мировой экономический кризис. А в феврале 1923 года за невыплату репараций франко-бельгийские войска оккупировали индустриальную Рурскую область, из-за чего Германия потеряла 88 % добычи угля, 70 % выплавки чугуна и 40 % выплавки стали. Это вызвало взрыв недовольства, подняв в Германии новую революционную волну под коммунистическими, фашистскими и сепаратистскими лозунгами. Социал-демократическое правительство, ввергнувшее страну в экономический кризис и сначала призвавшее немцев к «пассивному сопротивлению» оккупантам[3], а затем принявшее все требования Франции, подверглось нападкам со всех сторон. Сепаратисты Рейнской области и Пфальца объявили о создании Рейнской республики. В Тюрингии и Саксонии были сформированы левые рабочие правительства, в Гамбурге произошло вооруженное восстание рабочих. А 9 ноября 1923 года в Мюнхене свершился «пивной путч» — попытка захвата государственной власти, предпринятая правой ветеранской организацией Kampfbund во главе с отставным прусским генералом Эрихом Людендорфом и малоизвестным тогда лидером национал-социалистов Адольфом Гитлером. И в те же дни большевики-ленинцы готовили в Германии коммунистический переворот, на что были выделены большие средства, отмобилизованы Коминтерн, советская агентура и десятки тысяч боевиков[4]. Германия была на грани новой революции и развала, платя непосильные репарации, по которым в 1919–1923 годах было выплачено 8 млрд золотых марок. Мощный рост народного недовольства, прокоммунистические и фашистские выступления испугали западные страны и заставили их пойти на уступки.
