Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
Я узнал историю своего двоюродного деда в 2005 году, когда готовился к поездке на Галлиполийский полуостров. Моя мать Маргарет, мой сын Ричард и я — представители трех поколений — стали первыми за без малого 100 лет членами семьи, посетившими могилу Джона Макдональда. Пробираясь по извилистым тропам Галлиполийского полуострова к кладбищу на месте высадки Ланкаширского десанта, мы случайно свернули не в том месте и вышли к мемориалу Нури Ямут, установленному в честь османских солдат, погибших 28 июня — в том же сражении, которое унесло жизни моего двоюродного деда и его друга.
Этот памятник турецким солдатам, погибшим в битве у Овражистого яра (или в битве у Зигиндере, как называют ее турки), стал для меня настоящим откровением. Тогда как полк, где служил мой двоюродный дед, потерял 1400 человек убитыми и ранеными — половину своего личного состава, — а общие потери британцев составили 3800 человек, турки потеряли в этом сражении 14 000 человек. Мемориал Нури Ямут — это братская могила, где под общей мраморной плитой с простой надписью «Приняли мученическую смерть в 1915 г.» погребены эти тысячи павших османских солдат. Во всех прочитанных мною книгах то сражение с участием камеронцев описывалось как кровавая бойня, приведшая к напрасной гибели сотен британских солдат. Ни один из англоязычных источников не упоминал о тысячах турок, погибших в том же бою. Для меня было потрясением узнать, что в тот день, 28 июня, не только семьи в Шотландии, но и в десятки раз больше турецких семей потеряли своих близких.
Я покинул Галлиполийский полуостров, пораженный тем, как мало мы на Западе знаем об участии турецкого и арабского народов в Первой мировой войне. Все англоязычные книги, посвященные ближневосточным фронтам, отражают исключительно опыт союзных войск. Галлиполийская кампания неизменно представляется как «фиаско Черчилля», эпизод в Эль-Куте (Кут-эль-Амаре) — как «капитуляция Таунсенда», легендарный Лоуренс Аравийский — как главный вдохновитель арабского восстания, а рассказы о Месопотамской и Палестинской кампаниях завершаются торжественным описанием «вступления генерала Мода в Багдад» и «вступления генерала Алленби в Иерусалим» соответственно. Стремясь порвать с иерархическим подходом официальной истории, социальные историки изучают дневники и письма простых солдат, хранящиеся в архивах Имперского военного музея в Лондоне, Австралийского военного мемориала в Канберре и библиотеки Александра Тернбулла в Веллингтоне. За 100 лет исследований мы воссоздали исчерпывающую картину Первой мировой войны глазами солдат Антанты, но только начинаем делать попытки взглянуть на эту войну с другой стороны линии фронта — глазами османских солдат, вынужденных отчаянно сражаться против самых могущественных мировых держав.
На самом деле взглянуть на ближневосточные фронты из османских окопов — довольно непростая задача. Несмотря на десятки военных дневников и мемуаров, опубликованных на турецком и арабском, мало кто из западных историков владеет этими языками, чтобы прочитать свидетельства очевидцев, и лишь очень малая часть этих первоисточников переведена на английский язык. Архивные материалы еще менее доступны. В Архиве дирекции военной истории и стратегических исследований Генерального штаба (Askeri Tarih ve Stratejic Etüt Başkanlığı Arşivi, сокращенно ATASE) хранится крупнейшее собрание оригинальных документов времен Первой мировой войны. Однако доступ в АТАСЕ строго контролируется. Поскольку архив функционирует при Генштабе, ученые должны проходить проверку на благонадежность, которая может растянуться на несколько месяцев — и зачастую заканчивается отказом. Значительная часть этого архива закрыта для исследователей, а копирование доступных материалов жестко ограничено. Тем не менее ряд турецких и западных ученых получили доступ к этим бесценным свидетельствам и начинают публиковать важные исследования участия Османской империи в Первой мировой войне. Что же касается других государств Ближнего Востока, то в большинстве из них национальные архивы были созданы уже после войны, да и те придают мало значения сбору материалов, посвященных этому периоду истории[4].
Игнорирование Первой мировой войны, характерное для арабских архивов, находит отражение и в арабском обществе в целом. В отличие от Турции, которая чтит память своих погибших солдат многочисленными обелисками на Галлиполийском полуострове и ежегодными мемориальными торжествами, на бывших арабских территориях империи вы не найдете ни одного военного мемориала. Хотя почти все современные арабские государства так или иначе участвовали в Первой мировой войне, в сознании их народов этот конфликт остался чужой войной — временем страданий, навязанных ему слабеющей Османской империей и фанатичным младотурецким правительством. В арабском мире Первая мировая война породила не героев, а мучеников — таких как арабские активисты, которые были повешены на центральных площадях Бейрута и Дамаска, впоследствии переименованных в «Площади мучеников».
Сегодня настало время дать заслуженную оценку событиям, происходившим на Османском фронте, как в свете истории Первой мировой войны, так и в свете истории современного Ближнего Востока. В конце концов именно вступление Османской империи в войну больше, чем что-либо другое, способствовало тому, что общеевропейский конфликт перерос в мировой. В отличие от мелких стычек на Дальнем Востоке и в Восточной Африке, на Ближнем Востоке велись тяжелейшие сражения на протяжении всех четырех лет войны. Кроме того, ближневосточные фронты были самыми интернациональными — на них воевали австралийцы и новозеландцы, представители буквально всех народностей Южной Азии и Северной Африки, сенегальцы и суданцы, французы и англичане, уэльсцы, шотландцы, ирландцы, а также турки, арабы, курды, армяне, черкесы и, наконец, немцы и австрийцы. Османский фронт был настоящим Вавилонским столпотворением, где в бою сошлись армии со всех концов света.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
