— Ты хочешь сказать, — произнес он медленно, словно подбирая слова, — Флер тянет с ответом на мое предложение руки и сердца потому, что в случае смерти герцога Дорсетского Сэттингтон станет герцогом и она примет его предложение?
— Я всегда поражался твоей сообразительности, — ответил Чарльз.
— Не верю в это! — воскликнул маркиз. — Она любит меня и сотни раз повторяла это, а нашу помолвку держит в секрете только из-за болезни ее бабушки.
— Насколько мне известно, ее бабушка болеет уже три года, — заметил Чарльз.
Маркиз тяжело вздохнул:
— Но Сэттингтон! Ведь ты же знаешь, что мы всегда о нем думали!
— Герцог есть герцог, — возразил друг.
Маркиз допил свой бокал шампанского, налил еще и произнес:
— Я очень хочу узнать, как Пэрсвил оказался в курсе всего этого? Ведь я никогда и словом не обмолвился о своих чувствах к Флер и о том, что она для меня значит. Пожалуй, только тебе я рассказал об этом.
— Моей вины здесь нет, — поспешно ответил Чарльз.
— Тогда кто?
— Может быть, тебе и не понравится, но правда такова, что слуга Пэрсвила встречается с горничной Флер.
— Ты хочешь сказать, что девушка рассказала своему кавалеру о секретах своей госпожи?
— Мой дорогой! Слуги тоже имеют обыкновение беседовать! И учти — все сплетни, которые ходят в высшем обществе, берут свое начало в людской.
— Мне как-то это не приходило в голову! — воскликнул маркиз.
— Тем не менее это так! Как ты думаешь, кто проболтался о связи Генри с этой хищной маленькой аферисткой, которая практически промотала все состояние, оставленное ему дядей?
— Этот вопрос и меня занимал в свое время. Кто вытащил шило из мешка?
— Слуги есть слуги. И поскольку слуга Пэрсвила любит поговорить, то можешь не сомневаться, что все присутствующие здесь знают о тебе и Флер.
На мгновение маркиз сжал кулаки, а затем опять заставил себя расслабиться и усесться поудобнее в кресле. Он действительно был увлечен Флер Манроу, как ни одной девушкой до сих пор. Когда-то всерьез поклявшись не жениться до сорока лет, он проводил время в обществе самых изысканных великосветских красавиц, увивавшихся вокруг принца-регента. Все они были замужем, но мужья были достаточно любезны, чтобы оставить жен одних прожигать жизнь в Лондоне, а сами отправились в деревню, предпочитая спокойную жизнь праздной суете и непрерывному поиску удовольствий и развлечений, которые буквально захлестнули столицу после войны. Маркиз имел несколько страстных, бурных романов. Они были непродолжительными, но наделали довольно много шума в обществе.
Встреча с Флер Манроу нарушила все его планы и намерения. Спустя всего три недели после их первой встречи с его губ сорвались взволнованные слова предложения стать его женой. Флер была старше, чем обычная дебютантка в свете. Она появилась в Лондоне, когда ей исполнилось девятнадцать лет, до этого не выезжая в свет из-за траура по отцу. Она сама была прелестна, поэтому богатое наследство вовсе не волновало и других ее воздыхателей, которые и сами были достаточно состоятельные. С первой встречи между ним и Флер установилась какая-то неведомая связь. Их тянуло друг к другу словно магнитом. Но Флер убедила маркиза, что их отношения нужно держать в строжайшей тайне, пока не закончится ее траур.
— Ты ведь знаешь, сколько шума это наделает в обществе! И если я объявлю о своей помолвке загодя, начну раньше времени наряжаться и веселиться, то дам повод для пересудов и кривотолков.
Маркиз согласился с ней. Флер и так приехала в Лондон раньше, чем истек траур, поскольку обязана была явиться ко двору. Намечалось ее представление их королевским высочествам на первом в этом сезоне приеме в Букингемском дворце. Маркиз хорошо знал нрав принца-регента — неявка была равносильна оскорблению.
Итак, Флер настояла, чтобы на людях их отношения были подчеркнуто безразличными. Он тайно посещал ее дома, подолгу оставаясь с возлюбленной. Для маркиза было внове, что женщина не стремится похвастаться своей победой сразу же после того, как ее заметили. Ему даже доставляло удовольствие незаметно прокрадываться в сад на Парк-стрит, где жила Флер. Она открывала застекленную дверь на террасе и тут же попадала в объятия маркиза; он целовал, целовал ее до тех пор, пока оба не начинали задыхаться. А потом они долго обсуждали свою будущую жизнь, пока не наступали горестные минуты расставания.
— Я сыт по горло всей этой конспирацией, — сказал он ей. — Я хочу тебя, дорогая, и хочу, чтобы весь мир знал, что ты — моя!
— И я люблю тебя! — проворковала Флер нежно. — Ты такой красивый, умный. Нет, правда, ты лучше, гораздо лучше всех мужчин, которых я знала до сих пор.
— В будущем, обещаю тебе, — ты будешь знать их как можно меньше. Я схожу сума, видя, как ты танцуешь со всеми этими дураками, вместо того чтобы быть со мной! — Он поцеловал ее, а затем продолжал: — Стоит мне представить, как они признаются тебе в любви, и я готов пустить себе пулю в лоб!
— Ах, Джонни, Джонни! Какой ты деспот! — произнесла Флер с укоризной. — Знаешь, когда я стану твоей женой, за моей спиной могут болтать всякое. — Вздохнув, она добавила: — Увы, люди так злы и завистливы!
— Чему удивляться! Ты такая красавица!
Судя по выражению лица Флер, именно таких слов от него она и ждала. Правда, ему было легче выразить обуревавшие его чувства поцелуями, а не речами. От бесконечных поцелуев глаза ее разгорелись от удовольствия, и он насилу оторвался от нее часом позже, чтобы дать ей время переодеться к званому ужину. Флер тайком вывела его тем же путем, каким он и пришел. Прощаясь у калитки, она прошептала:
— Будь осторожен! Я боюсь, как бы люди не узнали и не начались разговоры.
— Не волнуйся, дорогая. Ты можешь полностью положиться на меня.
Быстро отперев калитку ключом, который еще раньше передала ему Флер, он вышел на улицу. Вокруг не было ни души. И только по дороге домой на Беркли-сквер маркиз вспомнил, что не поинтересовался у Флер, о каком званом ужине идет речь. Судя по всему, это бал в доме одного из его знакомых, на который он тоже приглашен и собирался заехать попозже. Но в любом случае у него будет шанс потанцевать с любимой.
Тут он спохватился. Танец с незамужней девушкой обязательно даст повод сплетникам позлословить на его счет. Они и так держали его под постоянным прицелом. Богат и холост! Малейшего намека на матримониальные планы маркиза было достаточно, чтобы сгореть от любопытства.
«Поеду-ка я лучше в клуб», — решил маркиз. Сегодня утром, просматривая приглашения, которые оставил ему секретарь, он и так отказался по меньшей мере от пяти визитов. И все потому, чтобы лишний раз не встретить Флер. На прошлой неделе он виделся с ней на двух балах и теперь, перебирая в памяти подробности этих вечеров, вспоминал, что она танцевала с Сэттингтоном, сыном и наследником герцога Дорсетского. Это был довольно заурядный молодой человек, которого маркиз встречал на скачках, где его отец участвовал в бегах, выставляя свою лошадь. Сэттингтон часто появлялся в клубе пьяным. Ни маркиз, ни Чарльз не числили его среди своих друзей. Ему и в голову не приходило, что перед ним удачливый соперник, хотя благосклонности Флер пытались добиться многие. Но никто из них не занимал в обществе такого положения, как маркиз, никто не мог сравниться с ним по богатству, никто не имел такой репутации настоящего спортсмена. И вот Пэрсвил узнал правду об их взаимоотношениях с Флер. И что еще ужаснее, он понял, что Флер прельщает более высокий титул.
