Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
По крайней мере, Арона здесь нет. Не уверена, что выдержала бы встречу с ним сегодня – после того, что случилось в прошлые выходные. Лучше бы он разозлился на меня, лучше бы он бесился и орал или пустил по школе слух, что у меня хламидии или что-то вроде этого. Тогда я могла бы его ненавидеть. Тогда во всем этом появился бы хоть какой-то смысл.
Но после нашего разрыва он был показательно, просто чудовищно вежлив, прямо как продавец в «Гэп»[2]. Как будто он очень надеялся, что я что-то куплю, но не хотел показаться назойливым.
– Я все равно считаю, что мы созданы друг для друга, – неожиданно выпалил он, когда возвращал мою толстовку (чистую и как следует сложенную, разумеется) и разные мелочи, которые я оставила в его машине: ручки, зарядное устройство от телефона и чудной снежный шарик, который я высмотрела на распродаже в «Си-Ви-Эс»[3]. В школьной столовой в тот день на обед подавали спагетти с маринарой[4], и в уголке его рта осталось немного соуса. – Может, ты еще передумаешь.
– Возможно, – ответила я тогда.
И больше всего на свете мне хотелось бы, чтоб так и было.
Дара хватает бутылку «Соузен Комфорт»[5], наливает в пластиковый стакан дюйма на три, а потом доверху наполняет его кока-колой. Я прикусываю губу, словно могу сжевать слова, которые так и рвутся наружу.
Это как минимум третий ее стакан, а у нее и так уже напряженные отношения с родителями. Ей стоило бы избегать неприятностей. Господи, ведь это из-за нее мы обе ходим на терапию.
Но вместо этого я говорю:
– Ну что, новый парень, значит? – Я стараюсь изо всех сил, чтобы это звучало непринужденно.
Дара ухмыляется одним уголком рта.
– Ты же знаешь Ариану, она преувеличивает.
Дара смешивает еще один коктейль, сует мне в руку и прислоняет свой стаканчик к моему.
– За тебя! – произносит она и одним большим глотком опустошает стакан наполовину.
Напиток подозрительно пахнет сиропом от кашля. Я ставлю свой стакан возле тарелки с остывшими сосисками в тесте. Они похожи на сморщенные пальцы, обернутые марлей.
– Значит, нет никакого тайного бойфренда?
Дара пожимает плечами.
– Ну что я могу сказать?
Этим вечером она накрасила глаза золотистыми тенями, которые теперь пылью осыпались на ее щеки. Она выглядит так, будто по дороге сюда заглянула в какую-то сказочную страну.
– Просто я неотразима.
– А что с Паркером? – спрашиваю я. – Снова неприятности в раю?
Улыбка мгновенно исчезает с лица Дары, и я начинаю жалеть о том, что задала этот вопрос.
– А что? – произносит она. Ее взгляд становится жестким и непроницаемым. – Хочешь произнести свое коронное «я же тебе говорила»?
– Забудь. – Я отворачиваюсь, внезапно чувствуя себя обессилившей и измотанной. – Спокойной ночи, Дара.
– Подожди, – она хватает меня за запястье.
В одну секунду напряженности между нами как не бывало, и она снова улыбается.
– Останься, ладно? Останься, Нинпин, – повторяет она, видя мои колебания.
Когда Дара становится такой милой и умоляющей, совсем как прежде, когда моя сестренка забиралась ко мне на грудь и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, требуя проснуться, ей просто невозможно отказать… Почти.
– Мне вставать в семь, – отвечаю, пока она плетется за мной к дверям, за которыми шумит и хлюпает дождь. – Я пообещала маме помочь навести порядок к приходу тети Джекки.
Первый месяц после того как папа объявил, что уходит, мама вела себя как будто абсолютно ничего не произошло. Но в последнее время она часто стала что-то забывать: включить посудомоечную машину, поставить будильник, погладить свои рабочие блузки, пропылесосить. Кажется, вместе с каждым предметом, который папа уносит из нашего дома, – будь то его любимое кресло, шахматы, которые он унаследовал от своего отца, или клюшки для гольфа, которыми никогда не пользовался, – он забирает с собой и частичку ее рассудка.
– Зачем? – Дара закатывает глаза. – Она же все равно принесет с собой эти свои очищающие кристаллы. Пожалуйста, – добавляет она. Ей приходится повысить голос, чтобы перекричать музыку: кто-то только что сделал погромче, и теперь кажется, даже пол вибрирует в такт. – Ты же всегда сидишь дома.
– Неправда, – отрицаю я. – Это просто тебя там никогда нет.
Мои слова звучат жестче, чем я хотела бы. Но Дара только смеется в ответ.
– Давай не будем ругаться сегодня, ладно? – говорит она и прижимается ко мне, чтобы поцеловать в щеку. Ее губы липкие, словно от конфет. – Давай просто радоваться.
Какие-то парни, видимо, десятиклассники, собравшиеся в кучку в одном из углов полутемного амбара, начинают хлопать нам и свистеть.
– Круто, – кричит один из них, поднимая банку с пивом. – Лесбийские игры!
– Заткнись, придурок! – кричит ему в ответ Дара и смеется. – Это моя сестра.
– Вот теперь мне точно пора, – говорю я.
Но Дара не слушает. Ее лицо пылает, а глаза блестят от алкоголя.
– Это – моя сестра, – снова объявляет она, обращаясь ко всем сразу и одновременно ни к кому, ведь Дара – из тех людей, за которыми другие всегда наблюдают, повторяют, следуют. – И моя лучшая подруга.
Еще больше свиста и хлопков.
– Начинайте уже! – орет другой парень.
Дара обнимает меня за плечи, прислоняется к моему уху и шепчет. В ее дыхании ощущается какой-то приятный запах, смешанный с алкоголем.
– Лучшие подруги до конца жизни, – шепчет она, и я уже не могу понять, обнимает она меня или висит на мне. – Правда, Ник? И ничто – ничто – этого не изменит.
http://www.VestnikPoberezhja.com/27martaproishestvija
В ноль часов пятьдесят пять минут полиция города Норуок выехала на место аварии, произошедшей на 101-м шоссе, к югу от мотеля «Шейди Палмс». Находившаяся за рулем семнадцатилетняя Николь Уоррен с незначительными травмами была направлена в госпиталь «Истерн Мемориал». Пассажирка, пятнадцатилетняя Дара Уоррен, которая не была пристегнута ремнем безопасности, на машине «Скорой помощи» была срочно доставлена в реанимационное отделение. На момент публикации ее состояние оценивается как критическое. Мы все молимся за тебя, Дара!
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
