Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
– Отлично, – сказал Горбацевич. – Сколько у вас людей, сотник?
– В моем распоряжении две роты, пан майор. Плюс два взвода вспомогательной полиции, набранных из украинских патриотов. А также порядка двух сотен добровольцев из местных жителей, не желающих мириться с засильем ляхов на нашей земле.
– Неплохо. Плюс мои три сотни. Немедленно оцепить все узловые точки, выезды из города, кварталы с компактным проживанием поляков! Списки составлены?
– Так точно, пан майор! Мы выявили всех поляков, проживающих в городе Возырь, селах Бержец, Карнопол, Залесье-Торопецкое, Выжиха, Клещинка, Росны и Поросля. Смешанные польско-украинские семьи мы тоже учитывали согласно поступившему приказу. Это больше четырех тысяч душ, пан майор. – Голос Жулебы слегка задрожал, но выровнялся.
– Что-то не так? – среагировал на это коротышка Кишко. – Вы считаете этот мусор за людей?
– Вовсе нет, пан поручик, – ответил Жулеба. – Поляков на нашей земле быть не должно. Этой грязи здесь не место.
– Что с этими?.. – Горбацевич украдкой кивнул на солдат в немецких касках. – Досадно, конечно, но ссориться с ними – гарантированное самоубийство.
– Немецкая администрация дает нам полный карт-бланш и обещает не вмешиваться в наши дела, если они не коснутся их собственной безопасности. Штандартенфюрер Ганс Хагель ничего не имеет против этого мероприятия.
– Вы понимаете, что люди из так называемой Армии Крайовой будут чинить нам препятствия? У них тоже работает разведка.
– Они не смогут организовать эффективное сопротивление, – заявил Жулеба. – Нам известно местонахождение партизанских баз, часть из них уже ликвидирована, остальные под наблюдением. Агентурная польская сеть в Возыре под нашим колпаком. Активность советских партизан в Ковельском повете незначительная. Есть одна база, некоего Глинского. Она находится в урочище Росомач. Местность труднодоступная, контролировать ее сложно. Но мы вышли на этот отряд, и скоро он будет уничтожен. – Жулеба не удержался от самодовольной ухмылки. – Добро пожаловать в наш штаб, пан майор. Он неподалеку, на улице Загорской, в здании школы. Там вам предоставят списки и план первоочередных мероприятий. Вы сможете поддерживать связь с полевыми подразделениями. Свободная машина за углом, ждет вас.
– Хорошо, я скоро подойду.
Он оправил складку за спиной под портупеей и двинулся к крыльцу вокзала, где давно подметил человека в фуражке с высокой тульей. На петлицах в свете фонаря переливались дубовые листья. Офицер держался вальяжно, смотрел насмешливо.
Горбацевич перешел на строевой шаг, выбросил руку в нацистском приветствии.
– Хайль Гитлер, герр Хагель! – У него был неплохой немецкий, который он в далекие тридцатые преподавал неразумным львовским школьникам. – Рад представиться, майор Горбацевич, отдельный батальон Службы безопасности ОУН. Прибыли для выполнения задачи, которую ваше руководство и вы лично, разумеется, одобрили.
– У вас вполне сносный немецкий язык, майор, – заметил высокопоставленный эсэсовец. – Молодец. Если не ошибаюсь, в прошлом году вы служили на командной должности в двести втором батальоне вспомогательной полиции? Знакомое лицо.
– Так точно, господин штандартенфюрер! Я родом из Ковеля, по образованию преподаватель иностранных языков. Выпускник школы абвера, расположенной в Кракове, командовал взводом в диверсионно-разведывательном подразделении «Нахтигаль». В составе батальона спецназа «Бранденбург-800» участвовал в освобождении Львова от ига большевизма. Имею награды рейха, личную благодарность от подполковника Пауля фон Ланценауэра, командира батальона.
– Похвально, – заявил эсэсовец. – Надеюсь, вы знаете, что делаете, и нам не придется расхлебывать ту кашу, которую вы заварите. Вы же понимаете, что мы делаем с теми, кто зарвался и поставил себя выше великой Германии.
– Так точно, штандартенфюрер! Мы действуем только в русле интересов великой Германии!
– Хорошо, работайте.
Майор удалился, скрипя зубами, хмуро косясь на скалящихся солдат. Политика великой Германии проста и понятна: столкнуть лбами украинцев с поляками. Можно ничего не делать, сидеть и наблюдать, сложив лапки. Сами справятся. Украинцам только того и надо. Зачем вмешиваться? Эта земля исконно украинская, но много лет принадлежала Польше. Оттого-то каждая сторона и считает ее своей.
Повстанцы занимали ключевые объекты и перекрестки, брали под контроль жилые кварталы. С немецкими патрулями они старались не пересекаться, держались от греха подальше.
Машина неслась по ночному городку к школе, расположенной на Загорской.
Рядом с майором пыхтел и что-то бормотал себе под нос поручик Кишко, человек неприятный, недалекий, но исполнительный, обладающий нюхом и преданный со всеми потрохами делу незалежности.
Красные партизаны расстреляли его брата, служившего в 209-м полицейском батальоне, мать с отцом, когда те в запале бросились на автоматы. Этот бесноватый тип будет служить до последнего, вешать, резать, лично расстреливать, пока его самого не шлепнут.
Горбацевич исподлобья смотрел на хаты, бараки, массивные трехэтажные дома ближе к центральной части города. За окнами поблескивали огоньки. Встревоженному населению не спалось. Даже украинцам неспокойно было, что уж про других говорить. Губы майора исказила циничная усмешка.
Город замер в тревожном ожидании. Самые сообразительные инородцы искали лазейки, но все они были надежно закупорены. Карательные части выдвигались из Возыря в закрытых грузовиках, выходили на нужный маршрут. Только на Волыни в эту ночь было запланировано обработать 176 населенных пунктов.
Подготовка прошла на должном уровне. Повстанцы действовали четко, правильно. Сегодня им разрешалось все – убивать, грабить, чувствовать себя безраздельными хозяевами на этой благословенной земле.
У здания средней школы грудились грузовые машины – немецкие трехтонные «Мерседесы» и «Опели». Гудели моторы, шумели люди. В кузова загружались бойцы в каком-то подобии униформы и целая свора добровольных помощников, которым осточертело польское засилье. В тусклом свете фонарей мелькали топоры, мотыги, вилы. Можно было подумать, что вся эта свора направлялась на сельскохозяйственные работы!
Четко отдавал приказы заместитель по боевой части, бывший офицер польской армии Младко. Многие там служили, выбора не было. В тридцать девятом он бежал с фронта, прорванного немцами, и быстро перековался в ярого националиста. На этого немногословного вдумчивого мужика Горбацевич всегда мог положиться, знал, что не подведет.
В здании школы было тихо, в отличие от суматохи, царящей во дворе. Горбацевич развалился на продавленной кушетке в учительской комнате, позволил себе на пару минут погрузиться в тишину и покой. Главное, наладить работу. Пусть подчиненные вьются и жужжат как пчелы.
Но нет, лежать не время. Он упруго поднялся, вытряс из планшета карту, развернул на столе. Его люди с задачей справятся, сомнений нет. Восемь населенных пунктов в зоне ответственности, эка невидаль. Он хищно созерцал расправленную карту, скользил рукой и взглядом по складкам местности.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
