Книга Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа - Олег Смыслов

1

То, что произошло в России с началом двадцатого века, до и после рождения Виктора Семеновича Абакумова, стало своего рода неким знамением в его собственной судьбе.

* * *

1901 г. был неурожайным, а перенаселение в деревне сказалось на нищенской оплате сельских тружеников, которая стала ниже. В связи с этим в 1902 г. поднялась настоящая волна беспорядков. Только за период с 1902 по 1904 г. произошло 670 «крестьянских восстаний». В 1903 г. бастовало более 200 тысяч рабочих, а затем волнения коснулись и студентов.

В 1904 г. началась Русско-японская война, которая воспринималась русской общественностью как бессмысленный конфликт в момент глубокого экономического кризиса.

А 9 января 1905 г., когда в так называемое Кровавое воскресенье армия стреляла в народ, который с иконами и хоругвями устремился к Зимнему дворцу, впервые было разбито традиционное представление о царе-защитнике и покровителе.

Страну захлестнула первая волна революционных событий. Забастовочное движение охватило рабочих-железнодорожников, металлургов, работников текстильной промышленности (1 млн чел.). Когда же произошла Цусимская трагедия (15 мая Русский Балтийский флот был разбит японцами в Корейском проливе), поставившая точку в окончательном поражении России в войне, брожение масс стало возрастать. 12 октября 1905 г. забастовка полностью парализовала всю железнодорожную сеть империи, а на следующий день в Санкт-Петербурге образовался Совет рабочих депутатов.

Вот что писал о том времени А.И. Деникин, русский генерал и писатель, в своей замечательной книге «Путь русского офицера»:[2]

«В народных массах России не оказалось достаточно благоприятной почвы для революции политического характера. Деревня с 1902 и до конца 1907 г., в особенности в Поволжье и в Прибалтике, поджогами и разграблениями помещичьих имений и захватами их угодий пыталась разрешить исключительно аграрную проблему — крестьянского малоземелья, значительно осложненную низким уровнем земледельческой культуры. В Прибалтике, кроме того, играл большую роль элемент национальный — на почве острой вековой вражды между эстонским и латышским крестьянством и помещиками-немцами и крайней бытовой отчужденности этих двух элементов. Под флагом национального освобождения, при безучастии народных масс, в Польше широко применялся террор одной только боевой организацией, «ППС», под руководством Пилсудского (…).

В городах незначительный численно городской и рабочий пролетариат интересовался только улучшением своего жизненного уровня и лишь очень немногие сознательно относились к программным требованиям социалистических революционных партий. Беспорядки в городах, кроме восстания в Москве, сравнительно быстро и легко ликвидировались.

Наконец еще меньше было политического элемента в солдатских бунтах, возникших на почве революционной пропаганды, излишних стеснений казарменной жизни и не везде здоровых отношений между солдатами и офицерами, особенно на флоте. В «требованиях» восставших частей было оригинальное смешение привнесенной извне чужеродной партийной фразеологии с чисто солдатским фольклором. «Четырех-хвостка» (всеобщее, равное, прямое, тайное голосование) стояло рядом с требованием «стричься бобриком, а не под машинку».

И все же 17 октября Николай II поставил свою подпись под «Манифестом свобод», который давал народу: гражданскую свободу (неприкосновение личности, свободу совести, слова, собраний и организаций).

Выборы в Думу с участием трех слоев населения.

А также запрет на законы без согласия Думы.

Тем не менее как только закончилась всеобщая забастовка в Санкт-Петербурге и в Москве (21 октября), через несколько дней вспыхнул мятеж на военно-морской базе в Кронштадте, а следом в Севастополе. Затем беспорядки охватили всю Транссибирскую магистраль, где взбунтовались воинские части, дожидавшиеся возвращения с Русско-японской войны. Следом, в ноябре — декабре 1905 г. поднялись крестьяне в Симбирской, Курской, Черниговской и особенно Саратовской губерниях. Однако не сдавалась и власть.

Если в декабре 1905 г. в столице было арестовано около 2 тыс. человек, то весной 1906 г. общее число заключенных в тюрьмы и высланных превысило 50 тыс. человек. А с 26 марта по 20 апреля прошли первые выборы (за всю историю России) в Думу, в которых победу одержала партия кадетов, получившая более трети всех мест. И примечательно то, что во время обсуждения аграрного вопроса на заседаниях первой Думы были подавлены крестьянские бунты. Военно-полевые суды только в течение восьми месяцев вынесли около тысячи смертных приговоров. Всего же с 1905 по 1908 г. было казнено 2835 человек. Вторая Российская Дума собралась 20 февраля 1907 г. И несмотря на роспуск первой, вторая оказалась еще более радикальной. В нее вошли более ста депутатов-социалистов, около ста трудовиков, сто кадетов и восемьдесят депутатов от национальных меньшинств. Октябристов представляли 19 и монархистов— 33 человека.

Перед четвертым заседанием этой Думы в семь часов утра начальник охраны Таврического дворца доложил только что избранному ее председателю Ф.А. Головину о происшедшей катастрофе. В зале, где происходили заседания, над правой стороной рухнул потолок, а слева, удержавшийся потолок, косо повис в воздухе над амфитеатром. Позже сам Головин рассказывал: «Картина была потрясающая. Вся штукатурка, толстая и тяжелая, рухнула с высоты восемнадцати аршин (двенадцать метров), поломав и исковеркав на дороге люстры. Она легла двумя громадными пластами на левую и правую стороны полукружья с пюпитрами членов Думы. Если бы эта катастрофа случилась несколькими часами позже, то убитых и изувеченных членов Думы была бы масса. Судя по тому, чьи пюпитры были разбиты, можно предположить, что уцелели бы те члены Думы, которые сидели в центре, а более всего пострадали бы депутаты, занимавшие места на флангах»».

По этому поводу депутат Государственной думы, лидер правых Василий Шульгин спустя десятилетия напишет: «Этот маленький обвал потолка был ведь только предзнаменованием величайшего крушения. Царская корона упала на Государственную думу, пробила купол Таврического дворца, похоронила народное представительство, а заодно и тысячелетнюю империю. Все это случилось в то роковое 2 марта 1917 г., ровно через десять лет после памятного заседания в круглом зале 2 марта 1907 г., последовавшего за крушением потолка».

Пройдет всего год, и на свет появится Виктор Семенович Абакумов.

Он родился в апреле 1908 г. в Москве. Автор книги «Агент Никто» Е. Толстых утверждает, что «во всех биографиях он (т. е. Абакумов) писал, что родился в апреле 1908 г. в Луховицком уезде Московской губернии. Но в 1952 г. на запрос следствия пришел ответ, что по церковным книгам за 1908 г. новорожденный Абакумов Виктор Семенович в указанной деревне Луховицкого уезда не числится!»

Однако это не совсем верно.

По всем тем документам, которые мне приходилось видеть, B.C. Абакумов — уроженец города Москвы. Указано это в личном деле, в собственноручно написанной им автобиографии, а также в специальной анкете, которую Виктор Семенович заполнял после своего ареста. Отец Виктора Семен Абакумов — до революции работал на Московской фармацевтической фабрике братьев Келлер простым рабочим. Мать Виктора работала швеей по разным мастерским, и, кроме того, ей приходилось еще брать шитье на дом, чтобы подзаработать.