Илья Григорьевич услышал о бесстрашных и отчаянных подрывниках, пробирающихся в тыл белых, чтобы разрушать их железные дороги и мосты, о понтонерах, которые под огнем наводят переправы, об отрядах, которые во время позиционной войны проводили разведчиков через заграждения врага.
Может, и не очень складно рассказывал Пчелкин, но в корявых словах бывшего крестьянина было что-то взволновавшее Старинова.
А тут еще появился в палате земляк Ильи Григорьевича Архип Царьков, весельчак и балагур. Он тоже оказался сапером и безоговорочно решил, что расставаться им, коли уж встретились, не следует.
— Тебе ж на роду написано сапером быть! — убеждал Старинова Архип. — И отец у тебя с дорогами всю жизнь был связан, и сам ты близ дороги вырос. Одно слово — сапер и сапер!
Волнующие рассказы Пчелкина, задорная убежденность Архипа и естественное нежелание разлучаться с хорошими товарищами — все это сыграло свою роль.
Друзей выписывали. Попросился на выписку и Илья Григорьевич. В части 9-й стрелковой дивизии как раз набирали саперов. Хоть рана еще и не зажила, Старинов отказался от отпуска и вместе с Царьковым и Пчелкиным был зачислен в 27-ю отдельную саперную роту.
Так началась его служба в инженерных войсках Красной Армии. Служба, которая определила всю его дальнейшую жизнь.
* * *
Прошло почти два года. Красная Армия наступала на Таганрог, Азов, Темрюк. Затем начался поход на Врангеля. Бои шли с переменным успехом, намечался решительный штурм Крыма.
Свирепые ветры продували Арбатскую стрелку. Слева — Азовское, справа — Гнилое море — Сиваш. Ни построек, ни топлива. Сто двадцать километров красноармейцы прошли, разводя костры из выброшенных на берег водорослей и обломков деревьев. Рассчитывали каждый глоток воды. И наконец схватились с врагом. Участь врангелевцев известна.
В Крыму Старинова с другими бойцами направили в Керчь очищать катакомбы от последних белых банд. Из Керчи судьба забросила его на Кубань, с Кубани в Махачкалу, а оттуда — через Баку в Грузию.
Менялись участки фронтов, менялась погода, менялись люди вокруг, но одно не менялось — родная дивизия, родная рота. Старинов ни разу не пожалел, что послушал друзей и пошел в инженерные части.
Приходилось трудно. Но Красная Армия побеждала! Ранней весной 1921 г. 9-я стрелковая дивизия последний раз вышла к Черному морю — в Батум. В июне 1921 г. И. Г. Старинову представился выбор — демобилизация или учеба в военном училище. Илья Григорьевич не раздумывал. Жизнь вне армии он уже не представлял.
Старинов попросил направить его на учебу. Получил рекомендации, характеристики и вскоре выехал в Москву в Главное управление военно-учебных заведений. В то время добраться в Москву было трудно! Старинов поехал через Краснодар. Приходилось ехать сидя на буфере между двумя битком набитыми людьми вагонами. В Краснодаре переполненный поезд стали «приводить в норму». Сотрудники железнодорожной ЧК немедленно сняли Илью Григорьевича со «спального» места.
— Вы, товарищ, заехали далеко в сторону. В документах указан другой маршрут. Зайдите в комендатуру. Разберемся. В комендатуре скопилось больше двух десятков военнослужащих. У многих, как и у Старинова, отобрали проездные документы.
И вдруг Илья Григорьевич услышал, что прибыл вагон командующего Северо-Кавказским военным округом Клима Ворошилова.
Прежде чем успел толком что-либо обдумать, ноги уже понесли его по путям.
Никогда раньше он не встречал Ворошилова, но слышал о нем много. Старинов почему-то решил, что Ворошилов все поймет и в обиду не даст.
Командующий округом его принял, выслушал сбивчивый рассказ Ильи Григорьевича, просмотрел сохранившиеся у него рекомендации, посмеялся, придвинул к себе блокнот и тут же написал в комендатуру ЧК, чтобы его освободили. В тот же день Старинов выехал из Краснодара. Москва встретила Илью Григорьевича грязноватыми улицами. Некоторые бульвары днем походили на толкучку, а ночью — на пустырь. Вместо магазинов всюду были распределители, где неизвестно что и когда распределяли. В городе горели лишь немногие керосиновые фонари. Чекисты вылавливали бандитов. По скверам бродили в отрепье беспризорники. На Сухаревке шла меновая торговля, то и дело слышался вопль: «Держи вора!».
Прежде чем пойти в Главное управление военно-учебных заведений РККА (ГУВУЗ), Илья Григорьевич постоял на Красной площади, послушал бой курантов, которые играли «Интернационал».
Разговор в ГУВУЗе оказался коротким. У Старинова взяли командировочное предписание, рекомендации, аттестат, выдали паек и спустя неделю отправили в Одессу держать экзамены в военно-инженерное училище.
В училище он попал прямо к вступительным экзаменам. Желающих учиться было немало, но Старинов не волновался. Экзамен по русскому языку он сдал успешно, но неожиданно провалился по геометрии.
Невесело тянулся обратный путь в Москву. Что будет теперь?! Как глядеть в глаза начальству из ГУВУЗа?!
Но глядеть пришлось.
— Так, товарищ, — сказали Старинову. — Срезались, значит! Что же нам с вами делать?
Принимавший его командир углубился в анкету.
— Послушайте! Почему бы вам не пойти в школу военно-железнодорожных техников? Ведь вы с детства, можно сказать, железнодорожник! Если хотите учиться, советую не отказываться. Нам очень нужны военные железнодорожники.
Профессия отца продолжала определять судьбу Ильи Григорьевича.
Железные дороги… Тяжелое это было зрелище в двадцатые годы! Не хватало угля, паровозов, вагонов. Пути были изувечены войной, и бандиты продолжали их портить. По дороге из Одессы в Москву Старинов проторчал несколько часов в Фастове из-за крушения, устроенного какой-то бандой. Понятно, что армии нужны люди на транспорте.
Школа железнодорожных техников помещалась в Воронеже.
Наученный горьким опытом, Илья Григорьевич засел за алгебру и геометрию, повторил весь курс и вступительные экзамены сдал на «отлично».
В сентябре его зачислили в курсанты. Первым делом оказалась заготовка дров. С топливом по всей стране было туго. Воронеж исключения не составлял. Школа помещалась в кирпичном здании. Стекол в окнах почти не было, и оконные проемы забивали досками, между которыми шелестели сухие листья и опилки.
Паек был скудный, а курсанты еще добровольно отчисляли часть продуктов в пользу голодающих Поволжья.
В школе преподавали замечательные учителя — главным образом, инженеры из Управления Юго-Восточной железной дороги.
В те годы существовало повальное увлечение коммунами. Возникли коммуны и в воронежской школе военно-железнодорожных техников. Члены коммун вместе занимались, делились всем, что имели.
Старинов поставил себе цель — сдать экстерном в январе 1922 г. за второй семестр первого курса и за первый семестр второго. Закончить двухлетнюю школу за год. Одни преподаватели сомневались в успехе такого предприятия, другие — поддерживали его.
