Книга Из ниоткуда. Автобиография - Джейми Варди

Дэвид Херст. Вот имя. Я не хотел бы быть кем-то еще. Когда я играл в футбол, я мечтал стать легендой, а этот игрок выступал за мой любимый клуб. Дэвид был моим идолом, потому что он делал ровно то, что и хотел делать, – забивал голы за «Шеффилд Уэнсдей». Только он делал это лучше, чем любой из тех, кого я видел. Левая нога, правая нога, скидка головой, удар. Ты только подумаешь, и Херст забивает. Когда-то я хотел повторить все эти голы полностью, с комментариями, у себя на заднем дворе в Малин-Бридже[5] или на автостоянке, что была возле паба через дорогу. Там же находилась и наша «лазалка» – полусферическая конструкция, балки которой образовывали треугольники, по ним лазили дети.

Дэвид мог не знать этого. Он мог бы быть таким же результативным даже на этой маленькой площадке – моем «Хиллсборо»[6].

Мои родители жили через дорогу от паба, в доме с тремя комнатами на Локсли-роуд, куда мы переехали до того, как я закончил учиться в начальной школе Малин-Бриджа. Я часто играл с мячом на стоянке. Играл до наступления темноты в игру «Уэмбли». Она заключалась в том, что я должен был забить гол в любой треугольник лазалки. Гол удваивался, если мяч пролетал через два треугольника, которые располагались в верхней части лазалки.

Эшли Кросс, который жил через пару улиц от этого места и ходил со мной в школу, обычно присоединялся к этой игре с Тимом Стантоном и его братом Беном. Бен был гитаристом в инди-группе «Харрисоны», названной в честь улицы Харрисона, находившейся в двух шагах от паба.

Я почти всегда ношу мою бело-голубую спортивную форму «Уэнсдей», воспроизводя в памяти игры, которые я смотрел на «Хиллсборо». В том самом месте, которое было особенно важным для меня в детстве.

Мой отец начал водить меня на матчи, когда мне было около 5 лет. Матчи проходили на стадионе, у которого была одна из самых больших в Европе одиночных трибун. На ней могло разместиться около 20 тысяч человек. И я никогда даже не думал, что все болельщики Шеффилда сидели на такой огромной трибуне, похожей на террасу, устремляющуюся в небеса.

Я был настолько мал, что меня поднимали и усаживали на голубые перила. Ничто не сравнится для меня с этим видом. Это было для меня полем чудес. Я смотрел за игрой Джона Шеридана, Джона Харкеса и Найджела Пирсона, которые играли в «Шеффилде» и финишировали на третьем месте в 1992 году в бывшем первом дивизионе.

Я любил эту атмосферу – песни и возгласы, когда «Шеффилд» забивал. Но больше всего мне нравился Херст. У девятого номера «Шеффилда» был сильнейший удар левой ногой. От его удара мяч, летевший со скоростью 144 мили в час, сломал перекладину в Хайбери в 1996 году. Этот удар был самым сильным в истории Премьер-лиги. Всегда, когда мяч был у него, ты ощущал удовольствие от игры. Я, как и все вокруг, ожидал чего-то особенного в этот момент.

Сэр Алекс Фергюсон пытался переманить его в «Манчестер Юнайтед», но Херст провел более десяти лет в Хиллсборо. «Шеффилд» был для него его клубом (каким он был и для меня), и когда он надевал эту знаменитую форму, он играл так самоотверженно, будто от этого зависела его жизнь. Я помню, как однажды он сломал лодыжку в матче против «Арсенала», но продолжил играть и забил потрясающий гол левой ногой. Лежа на поле после окончания матча, он не мог даже двигаться, не говоря уже о праздновании.

Моя одержимость Дэвидом Херстом, «Шеффилдом» и футболом определенно не очень хорошо сказывалась на моих успехах в школе, а также вызывала некоторые проблемы с нашими соседями. На самом деле, спустя 20 лет, я прошу ту несчастную женщину, что жила по соседству с нами, меня простить.

По стрелке улицы стояли четыре дома с общей лужайкой, и я знал, что соседка не любила, когда я там играл в мяч. Мягко говоря, я приуменьшаю. Она ненавидела это и не прекращала кричать на меня. Она прокалывала все мои мячи. Каким же она была ужасным человеком, чтобы делать такое маленькому ребенку!

Однажды она решила поменять окна в доме. Я пробрался на ее участок. Это был настоящий шанс, чтобы расплатиться за все. Окно было разбито до того, как стекольщики начали установку. До сегодня никто не знал об этом – это я кинул кирпич в стекло.

Я понимаю, что это был нехороший поступок, и я беспокоился, что родители узнают о моей проделке. Но для меня гораздо большим преступлением были попытки этой женщины запретить мне играть в футбол, потому что лишь этого я желал с тех пор, как сделал первый шаг.

* * *

Я родился 11 января 1987 года. Первые годы моей жизни я провел на Овертон-роуд, где рос в тени стадиона «Хиллсборо». Этот дом принадлежал моим бабушке и дедушке, Мейвис и Геральду Клевес. Прямая тропинка, ведущая на задний двор, будто была создана для того, чтобы пинать мяч. Она утыкалась в ворота, поэтому я мог спокойно пинать в них мяч, а мяч отскакивал от ворот обратно ко мне.

Позже я начал учебу в Марлиффской начальной школе. Туда я проходил недолго, пока мы не переехали на Холм-лейн и я не перешел в школу Малин-Бриджа. Еще через несколько лет мы переехали на Локсли-роуд, что было в пяти минутах ходьбы от прежнего места проживания.

Я жил с родителями и маленькой сестренкой Лаурой. Моя мама – Лиза – работала в суде, а у папы – Фила – было множество разных мест работы. Он был плотником, после стал инструктором по вождению, потом – оператором строительного крана. Я всегда был близок с моими дедушкой и бабушкой, которые иногда забирали меня на каникулы в Грейт-Ярмут[7] или Скегнесс[8], где мы играли в гольф и веселились. Меня вырастили в семье рабочего класса. У нас не было много денег, но родители не отказывали мне в некоторых вещах, которые были действительно важны для меня, например футболка «Шеффилда» или новая пара бутс.

Я был счастлив, когда мы поселились в Малин-Бридже. Это был пригород в двух с половиной милях от центра Шеффилда. Его жители были сплоченными, а кругом, куда ни глянь, индустриальный пейзаж – от старой мельницы и банков на реке Локсли до завода Ла-Плата на улице Холм-лейн, работающего с конца XIX века. Когда-то он был домом Бергана и Болла – знаменитых шеффилдских сталеваров.