И все же за гробом царя идут не «птенцы гнезда Петрова», а его семья — шесть женщин. Седьмая горюет дома. Гроб восьмой — дочери Натальи, умершей незадолго до Петра, — едет на том же катафалке. Еще пятеро: царевны Екатерина, Наталья и Маргарита, царица Марфа, вдова царя Федора Алексеевича, и принцесса Шарлотта-Христиана София, супруга царевича Алексея, уже похоронены в Петропавловском соборе. И с тем, кем были эти женщины, какую роль сыграли они в жизни Петра и в истории России, нам и предстоит разобраться в этой главе.
Московские царицы
Для начала вернемся из Петербурга в Москву, из века XVIII в век XVII.
3 марта 1669 при родах умерла Мария Ильинична Милославская, супруга царя Алексея Михайловича. О жизни Марии Ильиничны самым красноречивым образом свидетельствуют несколько цифр: она вышла замуж 24 лет от роду, прожила в браке 21 год и родила 13 детей, из которых ее пережили три сына: Федор, Иоанн и Алексей (умер в январе 1670 г.), и четыре дочери: Марфа, Софья, Екатерина, Мария и Феодосия (пятая дочь — тринадцатый ребенок — маленькая царевна Евдокия — также умерла сразу после рождения). Современники отмечают, что царица «отличалась кротким, добрым нравом и скромностью», что не удивительно, вряд ли у вечно беременной женщины находилось время и силы на политические интриги.
Тишайший Алексей Михайлович вдовел два года, а засим снова женился на девятнадцатилетней Наталье Кирилловне Нарышкиной, бывшей воспитанницей друга царя, боярина Артамона Матвеева, большого любителя наук, обставившего и содержавшего свой дом на западный манер. Матвеев женился на шотландке Марии Гамильтон, дочери роялиста, покинувшего Британию после казни короля Карла Первого. Мария была настоящей светской дамой, умеющей бывать в обществе и вести просвещенные беседы с гостями мужа. В том же духе она воспитывала свою приемную дочь.
Вероятно, Алексей Михайлович не смог устоять против столь редкого на Руси удовольствия: беседы с умной изящной девушкой, державшейся одновременно скромно и непринужденно. Он выбрал ее себе в жены из семидесяти невест, прибывших по традиции на царские смотрины.
«Нынешняя царица Наталья, — пишет прибалтийский путешественник Рейтенфельс, — хотя отечественные обычаи сохраняет ненарушимо, однако ж, будучи одарена сильным умом и характером возвышенным, не стесняет себя мелочами и ведет жизнь несколько свободнее и веселее. Мы два раза видели ее, когда она была еще девицею. Это женщина в самых цветущих летах, росту величавого, с черными глазами навыкате, лицо имеет приятное, рот круглый, чело высокое, во всех членах тела изящную соразмерность, голос звонкий и приятный, манеры самые грациозные».
Как пример вольнодумства юной царицы Рейтенфельс приводит такой случай: «Русские так привыкли к скромному образу жизни своих государынь, что когда нынешняя царица (Наталья Кирилловна Нарышкина), проезжая первый раз посреди народа, только открыла окно кареты, они не могли надивиться такому смелому поступку. Впрочем, когда ей объяснили это, она с примерным благоразумием охотно уступила мнению народа, освященному древностью». Однако известно, что Наталья 15 Кирилловна еще не однажды выезжала в открытом экипаже вместе с Алексеем Михайловичем в подмосковные дворцы. Ей удалось склонить царя к этому маленькому нарушению древних обычаев. Возможно потому, что демонстрация красавицы-жены льстила его самолюбию.
Для любимой жены царь устроил в своей главной резиденции, подмосковном селе Преображенском европейское развлечение — театр. Автором пьесы и режиссером стал проживавший тогда в Москве лютеранский пастор Иоганн Готфрид Грегори. Он собрал более шестидесяти подростков — детей служилых и торговых иноземцев — и обучил их театральной науке.
Пьеса «Эсфирь или Артаксерксово действо» была рассчитана на десять часов игры, но царь смотрел все, не сходя с места. И не мудрено — некоторые монологи пьесы звучали, как страстное признание в любви Наталье, которое в реальной жизни было неуместно для его царственной особы:
О живота моего утешение И сердца моего услождение! Скорь бо в грудех моих пребывает, Зане сила ми оскудевает, Яко же сердце мое желает изъявити, Како тя души моего сердца имам любити!
1672 г. В следующем, 1673 году Грегори поставил второй спектакль. Тоже на библейский сюжет: «Комедия из книги Иудифь или Олоферново действо». Под его легким пером история суровой патриотки Юдифи, казнившей вражеского полководца Олоферна, превратилась также в историю любви. Олоферн говорил Юдифи: «Не зрише ли, прекрасная богиня, яко сила красоты твоея мя уже отчасти преодолевает? Смотрю на тя, но уже и видети не могу. Хощу же говорити, но языком больши прорещи не могу. Хощу, хощу, но не могу же, не тако от вина, яко от силы красоты твоея низпадаю!» Наталья родила царю сына Петра (30 мая 1672 г.) и двух дочерей — Феодору (1673 г.) и Наталью (1674 г.). Феодора прожила недолго, а Петр и Наталья выросли вместе и крепко сдружились, что оказалось весьма кстати, так как детство им выпало нерадостное. В 1676 году Алексей Михайлович умер, и на престол вступил четырнадцатилетний царевич Федор, сын Марии Милославской. Разумеется, при дворе сразу же сформировались две партии — одна поддерживала Милославских, вторая Нарышкиных. Наталья Кирилловна с детьми жила в Преображенском и не показывалась в Москве.
Софья-правительница
Царь Федор правил семь лет и показал себя рассудительным и деятельным юношей, подающим большие надежды, которым, однако, не суждено было воплотиться в реальность. После его смерти партия Нарышкиных на некоторое время взяла верх, им удалось провозгласить следующим царем юного Петра. Но Милославские, видя, что власть уходит у них из рук, подняли стрельцов на бунт. Многие Нарышкины были убиты. Стрельцы ворвались и в царские покои. Царица Наталья еле успела спрятать в церкви сына Петра и пасынка, 14-летнего Ивана, но там их настигли двое стрельцов с ножами. Кто-то крикнул, что у алтаря кровь проливать нельзя, убийцы замешкались, поссорились, и царица смогла спрятать царевичей в задних комнатах дворца.
