Если бы я тогда не был пьян, если бы не бродило во мне, как вино, искристое состояние эйфории вступления в новую жизнь — ничего бы не произошло и не потянуло за собой цепь событий, преследующих меня всю жизнь.
Но я был пьян. И поэтому увидел нечто … Это был силуэт, очерченный луной и в кромешной темноте аллеи казавшийся только контуром без телесного наполнения. Женщина курила папироску, вставленную в длинный мундштук. Она подносила к невидимым губам алый огонек, вдыхала его, и серебристый дым на какое-то мгновение заполнял весь ее прозрачный контур, словно изнутри обрисовывая тело. А потом с последним облачком дыма оно, это тело, медленно таяло в темноте. Чертовщина какая-то!
Я напряг зрение и неловко взмахнул рукой перед своим носом, отгоняя наваждение.
— Что, испугался?
Голос был слегка хрипловатым, но таким чувственным, что у меня по всему телу побежали мурашки, будто бы женщина произнесла что-то неприличное (я и потом не мог привыкнуть к звуку ее голоса: о чем бы она ни говорила — о погоде, книге, кинофильме, сосисках или лошадях, — все звучало сладко-непристойным, как откровение).
— Да нет… Нормально… — пробормотал я.
Но влажная ночь и вершины гор, чернеющие вдали, и этот красный огонек, подмигивающий в темноте, и сам воздух — такой насыщенный и свежий — отрезвили меня. Я снова попытался разглядеть сидящую напротив женщину. Бесполезно. Наверное, уже тогда у меня совершенно «замылился» глаз на нее. Такое бывает, например, с мамашами, которые не могут оценить красоту или степень некрасивости своего ребенка, или же с художниками, которым их полотно кажется гениальным.
— Вы тоже живете в этом пансионате?
Ничего более глупого я не мог придумать! Это было все равно, что спросить у попутчицы после взлета: «Вы тоже летите в этом самолете?» Но мне хотелось хоть что-то сказать и услышать ответ.
— Вам здесь нравится? — продолжал я.
Огонек загорелся ярче (она сделала затяжку) и скользнул вниз (она опустила руку).
— Знаешь, где мне нравится? — услышал я ее голос (мурашки! мурашки!) после довольно-таки долгой паузы, — Там…
И огонек взлетел вверх и откинулся вдаль, в сторону гор.
— Я там еще не был… — сказал я. — Приехал только сегодня…
— Чудак! — Я увидел, как огонек резко полетел в кусты и потух. — Идем! Тут в заборе есть дырка.
По шелесту ее одежды я понял, что она встала и шагнула в мою сторону.
— Давай руку!
Я протянул свою в темноту и наткнулся на прохладную ладонь. И снова по телу разбежались мурашки. Ее рука была энергичной, не мягкой.
— Э-э, да ты пьяненький! — засмеялась она.
Я встал, стараясь держаться ровно. Мы были одного роста. Я чуть-чуть разглядел что-то более определенное — вытянутую стройную фигуру, длинную черную шаль, спадающую с плеч. Но более — ничего. И еще я услышал запах. Я тогда еще не знал запаха дорогих духов — их доставали «из-под полы», и девушки моего круга пользовались удушающе приторной «Шахерезадой» или концентрированным «Ландышем». А тут на меня хлынула волна дурманящего аромата — терпкого и ненавязчивого. Повинуясь руке, я стремительно пошел следом в тупик, которым заканчивался белеющий забор. В нем действительно зияла внушительная прореха, я, не выпуская ее властной ладони, пригнул голову, и мы оказались по ту сторону пансионата, на широкой равнине, заросшей буйным разнотравьем. Мы шли по колено в мокрой траве. На равнине, освещенной луной, я снова пытался рассмотреть ее, идущую впереди и ведущую меня за руку, как ребенка. Черная шаль окутывала все ее тело, длина волос была мне непонятна, ибо они, черные и, должно быть, очень густые, спадали на плечи и сливались со складками шали. Она ни разу не обернулась. Казалось, ей было совершенно безразлично, кого тащит за руку.
Я старался не упасть и не отстать, поэтому чаще смотрел себе под ноги, и дикая трава напоминала мне море, в котором я бреду, натыкаясь на холмы песка. Голова моя кружилась. Мы шли к подножию горы так долго, что у меня закружилась голова. Ночь, луна, измокшие до колен брюки, незнакомка, летящая впереди. Все было фантасмагорией. Я обожал такие приключения. И не представлял, что может случиться дальше. Может быть, сумасшедший секс на лесной опушке? Что это за женщина? Зачем и куда она ведет меня? Сколько ей лет, как она выглядит? Чего хочет? Мы подошли к покатому подножию поросшей густыми зарослями горы. Здесь мрак снова накрыл нас с головой, а из леса потянуло сыростью и особенным древесным духом, обостряющимся к ночи. Она остановилась, заведя меня за гряду первых сосновых деревьев, и прислонилась спиной к одному из них, слилась со стволом.
— Здорово?
Я отдышался и огляделся. Было действительно здорово! Будто бы мы попали внутрь живого организма, какой-нибудь сказочной рыбы, проглотившей нас. Деревья были ее нервными окончаниями, кроны — ритмично дышащими жабрами, а где-то в глубине пульсировало сердце…
— Он — живой. Чувствуешь? А днем здесь все не так…
Она щелкнула зажигалкой, и на мгновение я увидел фрагмент смуглой щеки и сверкнувший белок глаза, а потом передо мной вновь заплясал красный огонек.
— Как тебя зовут? — спросил я, мучительно решая, чем же должна разрешиться странная ситуация.
— Какое это имеет значение? Особенно сейчас? Разве я чего-нибудь хочу от тебя?
Огонек сделал дугу и исчез. Я снова почувствовал, как меня взяли за руку и потащили куда-то вверх. Мы шли так быстро, будто за нами кто-то гнался. Я слышал ее прерывистое дыхание. В какой-то момент мне стало страшно. Ветки, не замеченные мною в темноте, хлестали по лицу.
Наконец мы забрались еще выше и остановились. Все повторилось вновь — ее слияние с деревом, огонек. Но на этот раз я с удивлением смотрел вниз: мы вышли из пасти зверя, и вдали прорисовывались неясные огни села, пересеченного золотой узкой лентой какой-то речушки. Густые кроны деревьев, росших внизу, отсюда казались скучившимися облаками. Я совершенно пришел в себя и жадно дышал, наслаждаясь вкусом воздуха, который наконец-то мог оценить в полной мере. Вместе с этим воздухом меня переполнял восторг. Как хорошо, что я вырвался из душной комнаты, наткнулся на эту незнакомую женщину и она подарила мне такую замечательную прогулку! Я понял, что две недели моего отдыха будут необычными. Обернулся, хотел поблагодарить…
Огонька не было. Я подошел к дереву, где она стояла, и даже дотронулся до него рукой. Никого!
— Эй!.. — тихонько позвал я. — Ты где?
Мой голос в тишине леса прозвучал странно. Где-то вдали захлопала крыльями ночная птица. Я обошел каждое дерево, обшарил каждый куст. Мне в голову пришла бредовая мысль, что она легла на свою черную шаль и ждала, чтобы я наткнулся на ее тело. Потом я разозлился: что за дурацкие шутки! Потом заволновался, смогу ли найти дорогу назад. А еще позже некстати вспомнил, что эти края просто-таки кишат легендами о русалках, мольфарах и ведьмах.
Спускаться вниз одному было неприятно. Я все время прислушивался, не раздастся ли где-нибудь рядом звук ее шагов. Но лес только глубоко дышал и цеплялся за меня своими крючковатыми пальцами. Два раза я даже упал.
