Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
– Для этого и нужны друзья, – приподнявшись на цыпочки, Труди чмокнула ее в щеку и направилась к дверям.
Кара двинулась против движения текущих по спортивной площадке учеников. Что-то холодное приземлилось на ее ресницы: из желтеющих облаков посыпались снежинки. Девушка потуже замоталась в головной платок и содрогнулась.
«Ты все нам расскажешь».
Она должна была понимать, к чему это приведет. Кара болталась с Гвен, потому что ее… покровительство – иначе не назовешь – отваживало весь остальной Фростфилд. Но Гвен не занималась благотворительностью. Блондинка хотела, чтобы все остальные видели: она – единственная, перед кем открылась искалеченная девушка. Единственная, кто может получить ответы на вопросы, от которых гудит вся школа.
Где Кара провела три недели прошлой осенью?
Что случилось с ее лицом?
И куда, черт возьми, подевалась лучшая подруга Кары, Бет Брэдли, без которой раньше ее не видели ни минуты?
Погруженная в свои мысли, Кара чуть не врезалась в школьный забор. Очнувшись, вздрогнула и сгорбилась под снегом. Поднялся ветер, и теперь его вой метался вверх и вниз, с легкостью меняя октавы. Девушка была только рада – все остальные поспешили внутрь, и шансов оказаться замеченной стало меньше. Старый корпус младших классов выходил на спортивную площадку перед нею, забинтованный сигнальной лентой, словно сломанная кирпичная нога. В нем нашли асбест, пока Кара отсутствовала, и все здание оцепили, разметив края запретной зоны оранжевыми конусами.
«Потайные места города так легко раскрываются», – подумала Кара.
Опасаясь видеокамер, она сжалась за клубком колючих вечнозеленых кустов, росших возле стены, окаймлявших проход к пожарной лестнице на задворках.
Воздух внутри был сырым, словно в пещере, но без ветра сразу стало тепло. В тусклом свете, просачивавшемся сквозь грязные окна, вырисовывались небольшие курганчики из мух. Пройдя по коридору, Кара перелезла через парочку перевернутых шкафчиков и нырнула в дверь справа.
Раньше здесь был туалет для девочек. Кабинки стояли открытыми, опущенные пластиковые крышки покрывал толстый слой пыли. Раковины выдавались из стены, словно подбородки драчунов, над ними были прикручены огромные безрамные зеркала.
На всякий случай удостоверяясь, что она одна, Кара проверила кабинки.
В горле что-то тревожно заклокотало, когда она подошла к зеркалу и увидела себя вблизи: шрамы пересекали щеки, словно трещины на разбитом стекле. К счастью, доктор Валид задолжал отцу со студенческой поры, так что не взял ни пенса за восстановление ее ноздри и нижней губы, использовав кожу с бедра. Тщательно нанесенный грим мог скрыть границу между двумя типами кожи, но он же делал кожу слишком ровной, что бросалось в глаза. Большего, если люди подбирались слишком близко, от них было уже не спрятать.
– Это по-прежнему ты, Кара, – прошептала она. – Просто некоторые части поменялись местами.
Постепенно отвращение улеглось – спасибо заплесневелому полуразрушенному туалету, единственному месту в мире, где она могла найти понимание.
Наклонившись к зеркалу, она постучала по нему костяшками:
– Привет? Привет?
Ее голос гулко отразился от плитки.
Привет? Привет?
– Привет.
В зеркале Кара увидела худощавую девушку, выходящую из кабинки – одной из тех, которые она только что проверила. Гостья подошла к ней сзади, обняла за талию и положила подбородок на плечо. Кара чувствовала объятия девушки и приятное тепло ее щеки возле своей собственной, но не удосужилась скосить взгляд, зная, что ничего там не увидит. Она глядела в зеркало, изучая никем не отброшенное отражение.
Одежда оказалась разная – девушка в зеркале, очевидно, прошлась по магазинам. На ней были обтягивающие джинсы, стильная кожаная куртка и туфли на каблуках, поэтому, чтобы обнять Кару, ей пришлось немного наклониться. Платок на голове тоже выглядел новым: дорогой голубино-серый шелк. Однако лицо… лицо было таким же: смуглое, с тонкими чертами, проступавшими из-под хитросплетения шрамов.
Кара посмотрела в зеркало и увидела, как ее отражение раздвоилось. Две ее копии оглянулись назад.
Девушка рядом со своим отражением расплылась в ухмылке, так что рубцы, окружающие ее рот, даже стали по-своему красивыми.
– Хорошо выглядишь, подруга, – проговорила она.
Глава 2
Новое лицо Кары напоминало приятеля-тролля: из тех неверных манипуляторов, что прилипают к тебе, навязываются в лучшие друзья, требуют постоянного внимания и заботы, а потом, стоит появиться кому-нибудь другому, выставляют тебя на посмешище.
Выйдя из больницы, девушка не один час провела за туалетным столиком с тональным кремом, похлопывая, как ее учили, спонжем по бугристой перекрученной бесцветной коже в попытках превратить то, что она видела в зеркале, обратно в кого-то знакомого.
Первую неделю она ходила вообще без макияжа. На радостях, что выжила, девушка пыталась попадаться на глаза незнакомцам и завязывала разговоры на остановке 57-го автобуса о погоде или «Аббатстве Даунтон»[2]. Вынуждать их смотреть на нее доставляло ей кровожадное удовольствие.
Оно того не стоило.
Только маленькие дети позволяли себе открыто таращиться; взрослые же, если их застукивали пялящимися, проявляли неожиданный интерес к собственным ботинкам, и Кара начала все больше и больше скрывать свое новое лицо.
Она стала бегать по ночам, уставившись в асфальт, чтобы не видеть Натрииток, зажигательно танцующих внутри фонарей, и бегала, пока морозный воздух не вспыхивал в легких огнем, а пот не пропитывал платок, повязанный вокруг головы. Нашла в интернете программу силовых тренировок и упражнялась в своей комнате, пока пальцы не покрылись броней мозолей, а она не начала несколько раз подтягиваться на перекладине над дверью. Воодушевление от того, что тело слушается ее, казалось демонстрацией неповиновения, вызовом миру, и она с удовлетворением смотрела, как сквозь туго натянутую кожу проступают ребра. Кара стала немного внимательнее относиться к тому, что ела, потом еще немного, и еще. Еда казалась опасной; она могла разрушить изменения, к которым девушка себя толкала. Она нарезала и перемешивала нут и шпинат в тарелке, сдабривала хлебом, но съедала совсем мало. Каждый не попавший в рот кусок казался очередной победой. Обеспокоенные взгляды родителей девушка старалась не замечать.
«Тебе виднее, Кара, – говорила она себе. – Это твое тело. Твое. Все будет хорошо».
Молиться стало практически невозможно. Не то чтобы ей никогда не случалось пропускать молитву в то время, которое она теперь называла просто «До». Тогда она, бывало, просыпала или носилась с Бет, или была так занята, что просто забывала, но тут было другое. Сначала она аккуратно выдерживала время: ей хотелось, чтобы молитва стала опорой, стержнем. Но знакомые слова застревали во рту, она запиналась, не дочитывая до конца, чувствуя себя при этом ужасно, глубоко неискренней. В конце концов, перестала даже пытаться. Когда отец попробовал читать молитву дома, она заявила, что лучше будет молиться у себя в комнате, и долго смотрела ему в лицо, демонстрируя свои шрамы, пока он не бросил спорить.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
