А в школе происходит вот что: мальчиков секут. Это случается каждый день. Мальчикам приказывают наклониться и коснуться пальцев ног, и их секут розгами.
Его одноклассника в третьем классе по имени Роб Харт учительница особенно любит пороть. Учительница третьего класса — легковозбудимая особа с крашенными хной волосами, мисс Остуизен. Каким-то образом его родители знают ее как Мэри Остуизен: она принимает участие в любительских спектаклях и никогда не была замужем. У нее определенно есть какая-то жизнь за стенами школы, но он не может это вообразить. Не может представить себе, что у кого-то из учителей есть жизнь за стенами школы.
Мисс Остуизен приходит в ярость, вызывает Роба Харта с его парты, приказывает ему наклониться и сечет по заднице. Удары быстро следуют один за другим, розга едва успевает снова взмыть в воздух. К тому времени, как мисс Остуизен заканчивает с Робом Хартом, у него пылает лицо. Но он не плачет; возможно, он раскраснелся только от того, что нагнулся. А у мисс Остуизен вздымается грудь, кажется, она вот-вот заплачет и очень взволнована.
После таких вспышек неконтролируемой ярости весь класс затихает, и в комнате царит тишина, пока не прозвенит звонок.
Мисс Остуизен никогда не удается заставить Роба Харта заплакать. Возможно, именно поэтому она и приходит в ярость и так сильно его бьет — сильнее, чем кого бы то ни было. Роб Харт — самый старший из мальчиков в классе, почти на два года старше его (он самый младший). У него такое чувство, будто между Робом Хартом и мисс Остуизен происходит что-то такое, во что он не посвящен.
Роб Харт высокий и красив какой-то бесшабашной красотой. Хотя Роб Харт не блещет умом, и, возможно, ему даже грозит опасность остаться на второй год, его влечет к этому мальчику. Роб Харт — часть мира, куда он еще не нашел дороги: мира секса и порки.
Что до него самого, то у него нет ни малейшего желания, чтобы его била мисс Остуизен или кто-нибудь еще. Сама мысль о том, чтобы быть высеченным, заставляет его корчиться от стыда. Нет ничего, чего он не сделал бы, чтобы этого избежать. В этом отношении он ненормален и знает это. Он из ненормальной и странной семьи, в которой не только не бьют детей, но и к старшим обращаются по имени, и никто не ходит в церковь, и каждый день носят обувь.
У каждого учителя и учительницы в школе есть розга, и они имеют право ее применять. У каждой из этих розог своя особенность, свой характер, которые известны мальчикам и которые бесконечно обсуждаются. С видом знатоков мальчики взвешивают особенности розог и качество боли, которую они вызывают, а также сравнивают технику владения ими учителей. Никто не упоминает о том, что это стыдно, когда тебя вызывают, заставляют наклониться и секут по заднице.
Поскольку собственного опыта у него нет, он не может принимать участие в таких разговорах. И тем не менее знает, что боль тут — не самое главное. Если другие мальчики могут вынести боль, он тоже может — ведь у него гораздо больше силы воли. Но он боится, что стыд будет так велик, так ужасен, что он вцепится в парту и откажется выходить, если его вызовут. А это будет еще больший стыд: такое поведение отделит его от остальных и настроит других мальчиков против него. Если когда-нибудь его вызовут, чтобы высечь, это будет такая унизительная сцена, что он никогда больше не сможет вернуться в школу. И в конце концов не останется ничего, кроме как покончить с собой.
Вот что поставлено на карту. Вот почему он никогда не издает ни звука в классе. Вот почему он всегда аккуратен, у него приготовлено домашнее задание и он всегда знает правильный ответ. Он не осмеливается допустить промах. Если он сделает промах, то рискует тем, что его высекут, и не важно, высекут ли его или он не дастся — он все равно умрет.
Странная вещь: нужна всего одна порка, чтобы нарушить гипноз ужаса, завладевшего им. Он прекрасно это понимает: если бы каким-то образом его удалось выпороть, прежде чем он начнет сопротивляться, если насилие над его телом совершится быстро, он сможет выйти из этого испытания нормальным мальчиком, способным непринужденно приступить к обсуждению учителей и их розог и различных степеней и оттенков боли, которые они вызывают. Но сам он не в состоянии преодолеть этот барьер.
Он возлагает вину за то, что его никогда не пороли, на мать. Хотя он рад, что носит туфли, берет книги в публичной библиотеке и не ходит в школу, когда простужен, — все эти вещи его выделяют, — он зол на мать за то, что у нее ненормальные дети и она не заставляет их жить нормальной жизнью. Если бы главным в доме был отец, он превратил бы их в нормальную семью. Отец во всех отношениях нормален. Он благодарен матери за то, что она защищает его от отца, от его вспышек гнева и угроз выпороть. Но одновременно и зол на мать за то, что она превратила его во что-то неестественное, в существо, которое нужно защищать, чтобы оно могло жить.
Из всех розог самое глубокое впечатление производит на него не розга мисс Остуизен. Самая страшная розга — у мистера Лейтигана, учителя труда. Розга мистера Лейтигана не длинная и гибкая, какие предпочитает большинство учителей. А короткая и толстая — это скорее не прут, а палка. Ходят слухи, что мистер Лейтиган применяет ее только к старшим мальчикам, так как для младших это было бы уж слишком. Говорят, что с помощью этой розги мистер Лейтиган заставляет даже учеников выпускного класса громко плакать, молить о пощаде и позорно мочиться в штаны.
Мистер Лейтиган — маленький человек с коротко подстриженными волосами и с усами. У него не хватает одного большого пальца, на обрубке — аккуратный багровый шрам. Мистер Лейтиган почти ничего не говорит. Он всегда раздражен и отстранен, словно считает, что преподавать труд маленьким мальчикам — ниже его достоинства, и он занимается этим, переступая через себя. Во время урока он в основном стоит у окна, глядя на четырехугольный двор, в то время как мальчики неуверенно измеряют, пилят и строгают. Иногда у учителя с собой его толстая палка, и он постукивает ею по ноге, предаваясь размышлениям. Когда он обходит школьников с проверкой, то презрительно указывает на ошибки, а затем, пожав плечами, идет дальше.
Мальчикам разрешается шутить с учителями по поводу их розог. Фактически это единственная область, в которой позволяются небольшие вольности. «Заставьте ее петь, сэр!» — говорят мальчики. Мистер Гауз делает быстрое движение запястьем, и его длинная розга (самая длинная в школе, хотя мистер Гауз всего лишь учитель пятого класса) свистит в воздухе.
Никто не шутит с мистером Лейтиганом. К мистеру Лейтигану питают благоговейный страх, зная, что именно он может сделать своей розгой с мальчиками, которые уже почти мужчины.
Когда отец и братья отца в Рождество собираются вместе на ферме, всегда заходит разговор об их школьных годах. Они вспоминают учителей и их розги; вспоминают холодные зимние утра, когда розга оставляла синие полосы на ягодицах, и тело несколько дней помнило жалящую боль. В их словах звучит нотка ностальгии и приятный страх. Он жадно слушает, стараясь оставаться незаметным. Ему не хочется, чтобы они повернулись к нему, когда возникнет пауза в беседе, и спросили, какое место занимает розга в его жизни. Его никогда не пороли, и он очень стыдится этого. Он не может говорить о розгах так непринужденно и со знанием дела, как эти мужчины.
